– С ума что ли сошёл? Нет, конечно! – возмущение не на шутку охватило меня, – Это скорее он решил оставить нас ни с чем. Почему он так решил? Мы всё делали, как и всегда. Только в один момент его словно перемкнуло.
– Не знаю, не знаю. В какой момент? – в его голосе неожиданно появилось не то сочувствие, не то любопытство.
– Как раз, когда вы двое здесь появились, – я же постарался умерить пыл, чтобы не дай бог опять не спровоцировать Вескера на колкости, – Совпадение ли, не совпадение…
– Возможно. Отчасти, – Альберт посмотрел в сторону Хэма и Уилла, стоящих в дальнем конце комнаты, и, убедившись в конфиденциальности нашего разговора, продолжил, – Мистер Спенсер попросил нас приглядеть за Маркусом. Предупредил, что он в последнее время сам не свой и может что-нибудь учудить.
Так значит парни не просто так появились здесь и заручились доверием учёного. Скорее всего, Спенсер прав: за таким одержимым, как Маркус, нужен глаз да глаз. И, видимо, глава Амбреллы уже подозревает что-то.
– Что, например?
– Как знать, – пожал плечами Альберт, – Ты же сам только что видел, на что способны пиявки. А на что способен тот, кто так ревностно хочет подчинить их?
Подчинить их… Ведь всё выглядит именно так. Именно одержимость доктора Маркуса это объясняет. Мрачные мысли совсем заполонили мозг, и я неосознанно покачал головой, в душе всё ещё отрицая допустимость сказанного.
– Похоже, что я слишком хорошо думаю о людях, чтобы делать такие выводы, – даже голос мой понизился от тяжёлых дум, – Но ты, вроде, нет. Что же заставило тебя так рано разувериться в других?
– Это не важно. Важно, что сейчас ты понимаешь всю тонкость происходящего.
Тонкость. Да, подходящее слово. В такой тонкой ситуации я ещё никогда не оказывался.
«Но не исключал возможность попадания в неё, когда соглашался работать на Амбреллу».
Не исключал. И мне стоило с самого начала с осторожностью относиться к Маркусу, ведь он даже внешне излучал безумие. Что взбредёт ему в голову однажды? Нужно быть внимательным, как никогда. И нужно предупредить остальных.
– Да, и кстати. Об этом разговоре ни слова никому, – я почувствовал строгий взгляд Альберта даже сквозь тёмные стёкла очков.
– Остальные имеют право знать, что им надо быть настороже!
– Ладно. Но про наше с Уиллом задание им знать не обязательно, – всё так же требовательно.
– Об этом не беспокойся, я умею хранить секреты, – не знаю, что такого секретного было в их задании, но раз нельзя говорить, то не скажу. Нечего лишний раз усложнять обстановку.
***
Как теперь рассказать моей команде о том, почему Маркус нас сторонится, и не ляпнуть лишнего? Надо делать ставку либо на их равнодушие, либо на благоразумие. Под последним я имел в виду нежелание задавать лишних вопросов, но трудно обойтись без этого, когда всё вокруг итак достаточно подозрительно. Без толики лжи, пожалуй, тоже не обойтись, а врать я очень не люблю.
На очередном утреннем собрании я сообщил всем, что причиной нашего попадания в немилость главе Учебного Центра являются его домыслы о наших намерениях украсть работу. Разумеется, был вопрос, откуда я это взял, на что я честно назвал имя «информатора». На следующий вопрос, откуда это знает Альберт Вескер, я сказал, что тот просто хотел нас предупредить, по собственному желанию. Это, кстати, было отчасти правдой, потому что я до сих пор не понимаю, отчего он всё-таки согласился мне помочь. Быть может, он рассчитывает на моё содействие в присмотре за Маркусом? Да я и сам не против.
Обошлось без выпытываний дальнейших подробностей. Сошлись на том, что наш старик просто выжил из ума, и поэтому надо внимательнее следить за ходом его мыслей. Кроме того, я постарался убедить ребят начать доверять Вескеру и Биркину. От них хоть и веяло излишней загадочностью, но зато дело своё они знали отлично, беря на себя функцию главных двигателей прогресса.
Так и продолжалось ещё в течение месяца. Нашей команде удалось найти взаимопонимание с юными коллегами и даже предоставить им роль организаторов общей деятельности. Поначалу это раздражало Тома, как самого старшего в нашей группе, но и он со временем смирился.
Пиявки становились всё организованнее и организованнее. Причём, эффективность их действий была тем выше, чем больше особей жили вместе. Они были как муравьи или термиты, только ещё умнее. Одновременно с этим пиявки стали проявлять агрессию по отношению к людям. Это уже начинало пугать, потому что неизвестно, что могло произойти, если одна из них укусит кого-нибудь. Мы не знаем наверняка передаётся или не передаётся вирус со слюной, зато отлично знаем о последствиях заражения для человека. Посему мы разработали меры безопасности при постановке опытов над пиявками, включающую ношение кольчужных перчаток и нарукавников, дабы избежать возможности прокусывания кожи, а также поддержание подопытных в сытом состоянии.
Однажды утром в коридоре особняка меня подозвал к себе Альберт.
– Мартин, я должен кое-что сообщить, – опять: в стороне от всех, тайны-секреты, все дела, – Наш дорогой доктор Маркус сегодня заявил, что совсем с вами дел иметь не желает. – Всё. Видимо, настали чёрные дни.
– Что именно он сказал?
– Он думает, что вы хотите влезть в его исследования, поэтому прицепились к нам с Уиллом. Так что он запретил работать с вами.
– Чёрт возьми, да что не так с этим параноиком? – в сердцах вырвалось у меня. Сколько можно это терпеть? Чем мы провоцируем такое мнение?
– Слушай, я прекрасно понимаю, что всё это бред. Давай поступим следующим образом. Я буду снабжать тебя и других данными, и вы продолжите исследования. Но я не представляю, как отреагирует Маркус, если застанет вас за ними, – кажется, это было продолжение шпионского фильма, и мне снова это очень не нравилось. – Поэтому будьте осторожны, иначе попасть может и нам. А тогда… Тогда Маркус вообще потеряет рассудок и обозлится на всю Амбреллу.
– В такой рискованной ситуации… почему ты доверяешь мне? – В этом парне чувствовалась решительность, готовность брать ответственность и идти на риск. И мне необходимо было знать, чем я заслуживаю доверие этого человека.
– У тебя есть чёткая позиция, которая мне понятна, – без промедлений ответил он, – И ты также, как и я, не хочешь доводить ситуацию до критического уровня. Делай своё дело, Мартин Холт, и всё будет хорошо.
Он хлопнул меня по плечу, и ушёл в сторону лифта.
Что ж, видимо я сам не до конца осознавал в себе эти качества, а со стороны оно виднее. Тяжесть осознанных проблем внезапно накатила на голову, как лавина. Я облокотился спиной и затылком о стену, глубоко вздохнув. Что же здесь происходит? К чему нас приведёт весь этот проект? И как мне опять сообщать все новости другим? Альберт хоть и заслуживает моё уважение, но ведь в очередной раз делает меня гонцом с дурными вестями… Что Маркус намерен делать с пиявками? Не собирается же он делать из них подобие собачек и натравливать на людей? С его совершенно алогичным ходом мыслей стоит ждать всякого…
Но это всё мой путь. Я с самого начала пообещал себе, что не сверну с него, что бы и как здесь не происходило. Собраться бы только духом и построить себе план действий…
Дверь в одну из комнат открылась, и послышались приближающиеся лёгкие шаги. Я всё также смотрел прямо в одну точку и не мог ни на что отвлечься, пока передо мной не возникло лицо Джейн. Она несколько мгновений обеспокоенно вглядывалась в меня, но реакции не дождалась.