– Выдумай, пожалуйста, как их прибить, – возмутилась Джейн.
– Мартин, твой любезный друг не сообщил, как у них вообще получилось достать из пиявок новый вирус?
– Вообще-то предполагаемый образец был обнаружен в слюне, – я ещё раз перелистнул немногочисленные записи.
– Здорово, но задачу это совсем не облегчает.
– Как насчёт такого, – Джейн подняла палец вверх, – Посадить пиявку в стакан с кровью, вытащить через полминуты и потом отцентрифугировать плазму?
Более дельных способов озвучено не было. Донором крови избрали Хэма, как самого габаритного из нас. Разыскали два шприца на двадцать миллилитров и по очереди наполнили их из обеих рук коллеги. Посмотреть со стороны, чем мы тут занимаемся – сумасшедший дом. Что от правды не так уже и далеко. Слили кровь в небольшой мерный стакан, добавив антикоагулянта, чтобы она не успела свернуться. После достаточно продолжительных споров о том, кто должен выловить пиявку, Томас согласился рискнуть.
Он надел два одноразовых халата из нетканки, кольчужные нарукавники и перчатки, защитную пластиковую маску. Мы стояли в трёх метрах, не шевелясь и не издавая ни звука. Том минуты полторы собирался с духом, сжимал ладони в кулаки и шумно выдыхал. Перед ним на металлическом столе были лишь маленький круглый аквариум с пиявками и цилиндр с кровью.
– Поехали, – строгим голосом просигналил он и уверенным движением просунул руку в аквариум. Едва металл дотронулся до тела лежавшей выше всех пиявки, она начала яростно извиваться, отчего Томаса передёрнуло, и всех нас тоже, – Так-так-так, спокойно. Я всего лишь хочу тебя угостить, – уличив момент, он сомкнул пальцы, и хвост одного из червей оказался в тисках. Вернув уверенность в движения, Томми вытащил пиявку и окунул её в цилиндр, не отпуская хвост.
Ещё пару мгновений маленькая кровопийца продолжала возмущённо извиваться, но быстро поняла всю прелесть своего положения и приступила к трапезе. Поначалу никаких изменений заметно не было, но спустя секунд десять цилиндр стал стремительно опустошаться.
– Вот ведь зараза какая, – прошептал Хэм. Весьма не по себе, наверное, смотреть, как маленькое чудище лакомится твоей кровью. А уж каково держать это чудище в руках, я вообще даже знать не хочу.
– Лучше вытаскивай, а то сейчас всё выпьет! – я зачем-то замахал руками, как будто меня было плохо видно или слышно.
Том с прежней решительностью оторвал червя от красного коктейля и вернул на место. Раздутая и довольная пиявка плюхнулась на дно, отказываясь шевелиться. Я первым подошёл поближе, чтобы лучше её разглядеть. И затем произошло нечто совсем дикое. Две другие пиявки рванулись навстречу соседке и вонзились в тёмно-зелёное тело острыми зубами. Сразу же полилась кровь, секунды назад бывшая в цилиндре. Голодные твари отрывали от тела товарища кусок за куском и жадно проглатывали их, не прерываясь ни на момент.
– У меня нет слов. Они ещё и каннибалы! – Том покачал головой и закрыл аквариум поскорее.
Вскоре от пиявки не осталось и следа. Лишь вода вокруг стала красной. Приглушённо-шокированные голоса продолжали обмениваться впечатлениями, Том снимал с себя защитное обмундирование, продолжая нервно причитать и качать головой. Я взял в руки цилиндр и начал всматриваться в тёмно-красную густую жидкость, словно пытался высмотреть в ней частицы вируса. Неужели здесь содержится разгадка бессмертия?
– Скорее в центрифугу, пока клетки не заразились, – потянул меня за локоть Хэм.
После отделения жидкой части крови от всего остального, осталось только принести подопытного и инфицировать его.
– Заливать человеческую плазму мыши? Не слишком ли много побочных эффектов? – Томми вновь включил свой максимально возмущённый тон.
– Ну, хочешь, тебе её зальём? – предложил я.
– Нет, спасибо, я вынужден отказаться.
– Понадобится-то не больше десятой доли миллилитра. Больше проблем будет с попыткой отмерить столько, – я пыхтел, как только мог, но сумел набрать минимально возможный объём в шприц, разбавив его в физрастворе.
Белый мышонок сидел в лотке передо мной, не двигаясь и часто дыша. Я слега пережал основание хвоста двумя пальцами, чтобы найти вену, и аккуратно ввёл тонкую иглу. Медленно сдвинул поршень до упора, вытащил иглу и переложил зверька в отдельную клетку.
– Регенерация, значит, – Джейн встала перед клеткой и сложила руки на груди, – И что нам нужно будет с ним сделать, чтобы её обнаружить?
– Сделаем на спине рану, зашьём и проследим сроки заживления, – в голове снова вспомнились студенческие опыты на крысах, – Меня больше волнует то, как будет реагировать иммунная система.
Сперва предстояло подождать пару часов, пока вирус встроится в ДНК и начнёт воспроизводиться. Было время подумать над тем, откуда взялись у нового вируса такие впечатляющие эффекты. Что ж, если сверхнормальная клеточная регенерация действительно имеет место быть, то, возможно, не всё так плохо, и мне бы стоило вернуться к идее о полезном применении наших исследований. Вот только съезжающий с катушек глава комплекса никак не отпускал.
– Что это с ним? – голосом, полным непонимания и испуга воскликнула Джейн, когда мы вернулись к нашему подопытному.
– По-моему, так быть не должно, – не мог не согласиться я.
* - Vero - культура клеток, используемая в науке для культивирования вирусов и других микроорганизмов
** - вирогения - носительство вирусного генома в геноме клетки
*** - лимит Хейфлика - ограничение на количество клеточных делений в течение жизни, которое присутствует в норме, но отсутствует, например, у раковых клеток
Комментарий к Часть 5.
Если вам знакомы такие явления, как адская учёба и сессия, то вы знаете, как это сказывается на свободном времени и вдохновении. К счастью, сессия позади, впереди пока снова только адская учёба.
========== Часть 6. ==========
– Что это с ним?
– По-моему, так быть не должно.
Я на всякий случай потёр глаза. Хвост мыши на треть был усеян блестящими красными пятнами, шерсть беспорядочными участками полностью выпала, обнажая розовую кожу. Слишком ярко-розовую, у лабораторных мышей она не настолько цветастая. Лапки и уши тоже покраснели. Сам грызун совершенно безучастно сидел на месте, устроив нос меж прутьев клетки. Дыхание заметно урежено. Я наклонился поближе.
– Чёрт… – это были не просто пятна. Это были места, с которых слезла кожа. И теперь они зияли. Под конец ещё мне в нос ударил гнилостный запашок, и я дёрнулся назад, закрывая лицо рукавом халата.
– Он что, живьём разлагается? Разве не наоборот должно быть?
– У него же не было повреждений, регенерация не могла начаться. Поэтому вирус решил самостоятельно устроить сеанс некроза?
– Слишком быстро. Прошло всего два с половиной часа. Прародитель реплицируется гораздо медленнее, значит это точно что-то новое.
Я ещё раз обвёл взглядом мышь. Вид у неё был откровенно нежизнеспособный. Совсем не двигается и изредка тяжело вздыхает, будто до изнеможения устала после целого дня бега. Даже глаза как-то потускнели. Похоже, что вирус вымотал весь её крохотный организм своим бешеным темпом размножения, вдобавок поубивав здоровые клетки. И как знать, может быть внутренние органы тоже стали жертвами преждевременной гибели.