Стук железных колёс пулей пронзил мне голову насквозь, отчего окружение вернулось на канву реальности. Осознание ещё больнее ударило в самый мозг. Мы хотели сбежать. План был идиотский, но у нас почти получилось. Почти получилось.
Прошло всего, наверное, две секунды. Поезд вдруг замедлил ход, отчего все слегка качнулись вперёд. Его остановят? Нас даже не довезут до Раккун-Сити? То есть вернут обратно?
Я боялся смотреть в сторону сотоварищей. Сейчас я предпочёл бы, чтобы их здесь не было, а остался только я один. Тёмное отчаяние и бессилие вновь подступали к сердцу, сковывая своим холодом. Невидимая рука необъяснимым образом сжала мне горло изнутри, я на ровном месте стал задыхаться.
Ребята медленно потянули вверх руки, выпуская свои вещи. Джейн на мгновение посмотрела мне в глаза, но я так и не смог прочесть в её взгляде ничего. Слишком много в нём было слов.
— Встать! — всё так же громко командовал человек, — Лицом к окнам, — он кивнул на окна на противоположной стороне и сделал шаг назад.
Голова болела… Да что происходит! Я не могу дышать! Кто-то душил меня и одновременно давил на грудь.
Все беспрекословно, но с крайней неохотой подчинялись воле вооружённых людей. Я же чувствовал, что сейчас потеряю контроль.
Что-то щёлкнуло внутри меня, и невидимый душитель, словно испугавшись этого, испарился из моего тела. Я очень шумно вдохнул полной грудью задувающий из окон воздух. После чего сам исчез из своего сознания.
Левая рука обхватила дуло пистолета стоявшего ближе всех, а правая нога отправила его в полёт глухим пинком в живот. Человек согнулся и полетел назад, сбивая собой ещё двух, стоявших позади. Места стало гораздо больше, мои ребята от неожиданности ввалились в пространство между двух других сидений, и я оказался лицом к лицу с командиром.
Он был удивлён и испуган одновременно. Глаза широко раскрыты, губы сжаты в узкую тонкую линию. Но руки не дрожали и уверенно сжимали пистолет, направляя его на меня. За его левым плечом стоял абсолютно такой же на вид человек, также по-прежнему держа меня на мушке.
Какой-то громкий удар, как будто кто-то плашмя уронил широкую доску на стол с огромной высоты. Короткая яркая вспышка. Что-то укололо меня под самую грудину. Боль с чудовищной скоростью распространилась вокруг, пульсирующими волнами успев прокатиться туда-сюда несколько раз, пока в меня не влетела вторая пуля.
Короткий звук, похожий на смесь мычания с кряхтением вырвался из горла, что на йоту даже принесло облегчение. В остальном чувствовалось так, что пули сейчас разорвут всё вокруг себя.
— Стоять! — что есть мочи заорал командир, — Я сказал стоять!
Но мне было плевать на его крики. Точнее, тому, кто сейчас был в моей голове. Это точно был не я сам. Ещё один, уже чуть менее твёрдый шаг навстречу врагу.
Три пули влетело на сей раз в грудь. И все три раза отчётливо попали в рёбра. Я слышал этот треск, и как обломки костей врезаются в лёгкие. Дрожь охватила от таких ужасных ощущений, снова раздалось кряхтящее мычание.
Ещё полшага и правая рука предплечьем отодвигает вверх пистолет командира, а левая кулаком бьёт его в живот. И снова человек сгибается от удара огромной силы, его пальцы, видимо, не удерживают оружие. Оно падает за мою спину на пол, и всё моё тело толкает врага вперёд, на последнего из них. Оба придавливаются к двери вагона, зарычав от боли и злости.
— Нет! Нет! — прокричал кто-то из моих, и я услышал приближающиеся за спиной шаги.
Жгучая боль пронзила сначала правую голень, потом бедро. Такого тело не выдержало и рухнуло на колено. Снова пуля. Правый бок. Левый. Ещё раз левый. Силы улетучивались с кошмарной скоростью. Не мог уже даже удержать этого командира. Правое плечо. Боль режет всё тело. Позвоночник. Как будто молния ударила, и парализовало. Всё перепуталось, смешалось. Я ударился затылком о пол. Не могу пошевелиться. Ничего не чувствую.
В ушах звон, вокруг всё мутно. В голове мелькают какие-то несвязанные картинки. Тону в глубоком море. Во рту солёно, и густая вода заливает горло, от чего я начинаю захлёбываться. Пытаюсь откашляться, но от этого жидкости приливает ещё больше. Из-под воды слышится монотонный гул человеческих голосов и стуки. Картинка перед глазами стремительно теряет чёткость и цвета, пока всё вокруг не суживается до чёрной точки. Хочу спать. Хочу вздремнуть немного и набраться сил…
***
Ох, как же жарко. И душно. Неужели я уснул под одеялом с головой? Вроде не замерзал ночью. Не помню.
Стоп, я не в кровати. Я… где? Мне ни мягко, ни жёстко. Я словно повис в пустоте или застрял в толще бескрайнего океана. Сверху чёрная тьма превращается в плотную синеву. Наверное, там поверхность, оттуда идёт солнечный свет. Тяну руки вверх, чтобы сделать гребок, но неожиданно океан в мгновение ока исчезает. Вместо его размеренного жара меня обдаёт сухим холодом.
Вдруг начинаю чувствовать тело. Сижу. На чём-то твёрдом и очень-очень холодном. Глаза сами резко открываются. Что ж это… всё вокруг какое-то кислотно-красное. Теперь меняется на желтоватое. Перескакивает на зелёный, потом на синий, и снова становится красным, но не таким резким. Ничего не понимаю!
Я потёр глаза как следует, проморгался раз пятьдесят. Нет, это нормальный красный свет, равномерно укладывающийся на все поверхности. Так, а почему всё такое сетчатое? Это что, клетка? Я в клетке?
Я рванулся с места и приник руками к толстой арматуре, которая к тому же была сложена в пучки по четыре штуки. О нет, нет! Как? И что делать-то с этим? Потряс решётку, но она даже не зазвенела. Сварена добросовестно.
Я здесь… Мы… Мы пытались сбежать! И нас схватили! А меня… меня убили. Стоп, что?
Руки хаотично принялись ощупывать тело. Никаких ран, никаких следов. Только мелкие круглые дырки в одежде. Да, это конечно здорово, но как-то совсем нереально. Даже на фоне всего пережитого. Сколько раз в меня выстрелили? Не меньше десяти. Должен ли я сейчас быть живым после такого?
«Это самая настоящая реальность, которую ты только способен себе представить. Время гипотез и догадок закончилось».
До безумия хочется пить. Во рту пустыня, и всё внутри тоже будто пересохло.
Ребята! А что с ними? Я снова вцепился пальцами в ребристую арматуру.
— Эй, кто-нибудь слышит меня? — было очень тяжело разговаривать с пересохшим языком, — Хэм, Джейн! Томми! Крэйг! Слышите?
Я с надеждой вслушивался в мёртвую тишину, но ничего не менялось. Никакого звука, малейшего шороха, ничего.
— Проклятье, — прошипел я.
Что-то стягивало кожу вокруг губ, дополнительно мешая говорить. Я потёр пальцами у левого уголка рта. Кажется, это была запёкшаяся кровь.
Осмотрев всё, что можно было увидеть из-за решётки, я наконец узнал это место. Одно из хранилищ Маркуса с подопытными, в котором горело красное аварийное освещение, только в нём уже не было маленьких клеток с заражёнными животными. Вернули назад. В эту проклятую лабораторию.