– Немного? Ты себя в зеркало-то видел? – она усмехнулась и забрала лежавший передо мной недописанный журнал. – Полагаю, ты уже давно толком не спишь, если путаешь буквы «б» и «д», – в этот раз Джейн натурально засмеялась.
Что? Неужели я в самом деле такой трудоголик? Резко отобрав обратно записи у неё, я сначала попытался сфокусировать всё ещё сонный взгляд, а потом обнаружил, что в нескольких последних словах действительно перепутал написание букв.
– Всё. Дожил, – грустно отметил я и подошёл к зеркалу в углу кабинета. Глаза в самом деле были совсем красными, да и не брился я уже три-четыре дня точно.
– Съезди домой, отдохни. Не хватало ещё, чтобы ты где-нибудь с пробиркой в руке отключился, – быть может, эта рыжеволосая саркастичная особа и права, но домой мне совершенно не хотелось.
– Спасибо за заботу, конечно, но я лучше просто посплю в своей комнате.
– Скоро ведь Рождество. Неужели не приедешь к семье, не подаришь подарок любимой девушке? – я прямо застыл, как вкопанный.
– Во-первых, мои родители живут в другом штате. Во-вторых, нет у меня девушки, ты вообще с чего это взяла? – мы с Джейн уже почти четыре месяца работаем, но что-то я не замечал за ней интереса к чьей-либо личной жизни.
– Ни с чего, забудь. Просто должны же мы хоть когда-нибудь отдыхать, а то торчим здесь неделями, как затворники, – когда она пыталась хмуриться, её личико не получалось недовольным или серьёзным, а лишь забавным.
– Езди домой себе на здоровье, тебя ведь никто не держит, – возможно это прозвучало довольно грубо, но я не хотел так делать.
– А мне не к кому ездить. Только здесь есть люди, которые более-менее мне близки.
– Ну… Значит оставайся, – трудно было давать какие-то полезные советы, будучи едва в сознании. – Не пойми меня неправильно, но сейчас не самый лучший момент для душеизлияния, – Джейн осмотрела меня сверху вниз и хмыкнула.
– Мда. Не бери в голову. Я, наверное, тоже вымоталась за это время.
Моя коллега достала с полки папку с документами и принялась её изучать. Я же, как мог, дописал отчёт, попрощался с Джейн и направился в сторону жилой комнаты.
Не ожидал от себя, что настолько погружусь в работу и перестану обращать внимание на что-либо вообще. Сейчас у меня было такое чувство, будто я прибыл в какой-то другой мир, где нет серых стен, гудения ламп, щёлканья и пиликанья приборов, гула человеческих голосов. Были лишь извилистые коридоры, украшенные дорогущими картинами и выстеленные мягкими коврами. Никогда не понимал, зачем нужно было устраивать всю эту дороговизну, да ещё и в такой вычурной манере. Этот особняк принадлежит лично доктору Маркусу, но по нему не похоже, чтобы он тяготел к роскоши или страдал манией величия. В главном холле, конечно, висит его огромный портрет, однако едва ли он имеет значение для самого владельца. Скорее всего подобными идеями занят мистер Спенсер. По словам прибывших из соседнего центра учёных, там всё устроено абсолютно аналогично, и здешняя обстановка им не в новинку.
Добравшись до своего маленького островка в этом огромном здании, я на всякий случай запер дверь, скинул одежду на стул и залез в кровать. Перед тем, как уснуть, я хотел ещё успеть подытожить в голове всё то, что мы проделали за эти несколько месяцев, но усталость взяла своё, и я уснул почти сразу.
***
Перед началом постановки очередного эксперимента я оформлял бланк документации. Сначала чисто машинально записал дату, а потом вдруг призадумался. Сегодня было восьмое февраля семьдесят седьмого года. Ровно полгода, как я попал сюда. Полгода мы исследуем вирус. Полгода ставим почти по десятку опытов каждый день.
Нельзя сказать, что всё безрезультатно, вовсе нет. Всё дело в том, что моё предположение о различном поведении вируса в организмах разной сложности оказалось верным, и если у насекомых изменялись одни характеристики, то у червей уже совершенно другие. И таким образом уходило очень много времени на поиск соответствующих генов почти у каждого вида, описание и изучение свойств, попытки увидеть их у других видов. Это было похоже на плавание в дельте огромной реки, где в какую бы часть русла ты не вошёл, перед тобой открывалось ещё десять путей, по которым можно было проплыть. Такими темпами мы никогда не продвинемся дальше.
Несостыковки с действительностью первым обнаружил Хэм. По нашим данным, геном вируса просто не мог вмещать в себя такое огромное количество участков, отвечающих за различные признаки.
– Мне кажется, что при ассимиляции с ДНК других особей, вирус мутирует и как бы «подстраивается» под неё. Но тогда получается, что всё узнанное нами о вирусе на самом деле не о нём, а о получившихся мутантах, – сказал Хэм в перерыве между опытами.
– Звучит так, как будто у него есть разум, – усмехнулся Том, с противным звуком отхлюпывая кофе из кружки.
– Утверждать про разум не берусь, но на стремительную адаптацию готов поставить всё, – в помещении на несколько секунд повисла тишина. – Если я прав, то нам нет никакого смысла дальше продолжать испытывать жучков и паучков, а пора делать более серьёзный шаг.
Даже имея такой опыт за плечами и столько знаний в голове, мы не могли хотя бы с приблизительной уверенностью говорить о возможных последствиях заражения более сложно организованных существ. Но что-то мне подсказывало, что всё должно было идти к повышению вирулентности**, так как конечная станция этого пути была известна – свыше 90% инфицированных людей погибают.
С новым предложением мы направились в кабинет руководителя. Всегда, когда мы приходили к нему, он был по горло занят чтением учебников и своих записей, которые в совершенно случайном порядке были расположены по всем плоским поверхностям. На сей раз я смог различить среди названий этих книг слова «кольчатые черви» и «пиявки».
– Что надо? – вдруг резким тоном отозвался доктор Маркус.
– Простите за беспокойство, сэр, но у нас есть свежая идея. – Не дождавшись реакции от учёного, Хэм продолжил, – Я думаю, что вирус слишком быстро и сильно меняется при встраивании в чужую ДНК, поэтому полностью изучить его свойства в каждом таксоне*** невозможно. Но позвоночные очень схожи между собой, поэтому стоит перейти к экспериментам над ними.
– Исключено! Мы ещё просто не всё разобрали как следует! – начальник был явно на взводе, что последние несколько недель было для него нетипично.
– Это всего лишь гипотеза, разрешите проверить её? – говорил Хэм, как ни в чём ни бывало.
– Не сейчас. Сейчас мне нужно, чтобы вы всеми силами взялись за исследование пиявок. Похоже… – вдруг доктор Маркус понизил голос и повернулся к нам. – Погоди, парень, как ты сказал? Меняется при встраивании в чужую ДНК?
– Д-да. Гипотеза такая, – а уверенность из моего коллеги начала куда-то испаряться.
– Да… Да! Именно так! Именно это, кажется, и происходит с ними. Давайте-ка, дружно взяли книжки и…
Под завалами бумаг раздался глухой звон телефона. Маркус рыкнул, откинул записи и нервно гаркнул.
– Алло! Чего тебе? Я очень занят! Двух? А почему так мало? Ладно, пусть приходят завтра.
Разговор быстро закончился. Дабы не нарваться неосторожным словом на гнев доктора, мы взяли два учебника и отправились к себе.
Расположившись в комнате для совещаний, мы переглянулись недоумёнными взглядами.
– Я так и не понял. Он одобрил твою идею или нет? – спросил Томми у Хэма.