Но по какой-то неизвестной причине вирус отказывался действовать на половые клетки. Это вело к тому, что непохожие на своих обычных сородичей пиявки давали похожее на них потомство, отличное от самих себя. Как такое могло быть?
– Чтобы дети добивались всего сами, а не пользовались достижениями родителей, – пошутил по этому поводу Томми.
Какие ещё новшества способен привнести вирус? Пожалуй, ответа на этот вопрос не знает даже он сам.
В один момент нас, выполняющих на микротоме срезы тканей, всё же увидел доктор Маркус. Он встал в проёме и начал пристально нас разглядывать и словно готовился к тому, что кто-то из нас сейчас на него набросится с кулаками. С ним явно не всё в порядке. Неужто он теперь видит в нас угрозу? Да как до этого вообще дошло?
– Доктор Маркус, хотите взглянуть на эти образцы? – к счастью, Джейн нашла, что сказать для успокоения. Однако подозрение из взгляда начальства никуда не ушло.
– Что у вас здесь? – холодно спросил он.
– Нервные узлы. Пока вроде без изменений, – коллега протянула держатель с готовыми срезами Маркусу, но тот не спешил взять его.
– Что вам ещё удалось узнать? – он медленно шагал навстречу, всё же забирая препараты.
– Несколько изменена конформация гиалуронидазы второго типа. Но её активность тоже оказалась без изменений.
– Хорошо, хорошо… – тихо сказал доктор Маркус и, не смотря больше на нас, ушёл.
Мне было не по себе. Наш руководитель, наш наставник ждёт от нас какого-то подвоха. Чем мы заслужили такое отношение? И с каких пор?
***
Благо пока что дальше этих опасливых взглядов и настороженного вида дело не заходило. В течение ещё нескольких недель мы занимались наблюдением за развитием пиявок. Они стали есть ещё больше, требовать значительного количества белка и самое интересное – стали проявлять признаки социального поведения.
– Смотри, какая интересная штука! – заманивал меня к аквариуму Биркин.
Он открыл круглое отверстие в верхней стенке аквариума и бросил туда кусок мяса размером со свою ладонь. Группа 5, жившая в этом стеклянном доме и состоявшая из восьми особей, окружила красную массу свинины и принялась вцепляться в неё своими неестественно крепкими зубами. Их каплевидные тёмно-зелёные тела с жёлтыми продольными полосками циркулярно сокращались в направлении от рта к концу и немного раздувались, как воздушные шарики. Когда мяса не осталось, черви лениво расплылись по воде кто куда.
– А теперь другой вариант, – Уильям открыл стоящую на соседнем столе коробочку и достал оттуда за хвост белую мышь. Не задерживаясь ни на секунду, он также занёс животное над отверстием и разжал пальцы.
Мышь с плеском плюхнулась в воду, оказавшуюся аккурат в половину её роста в стоячем положении. Не успев оценить ситуацию, она подверглась немедленной атаке хозяев аквариума со всех сторон. Сначала они кольцом окружили добычу, а потом резко вонзились ей в тело, вгрызаясь в кожу и пытаясь её разорвать. Жертва издала громкий отчаянный писк и рефлекторно опустилась на все лапки, оказавшись полностью в воде, которая уже начала интенсивно окрашиваться в красный цвет. Не давая ни единого шанса без того беспомощной в таком положении мыши что-либо предпринять для защиты, четыре пиявки принялись грызть все конечности животного, сначала обнажая мышцы, а затем перекусывая их своими зубами, как ножницами. Зверёк чисто инстинктивно извивался ещё рабочим туловищем, пытаясь хотя бы отплыть от охотников, разводя красную воду вокруг и себя и слегка открывая нам обзор. Но в этот момент ещё две пиявки нацелились на горло добычи, точными рывками вонзившись в сонные артерии и трахею, перекусывая их. В этот момент вся вода вокруг стала совсем непроницаемой для взора из-за матовой алой крови, с огромной скоростью и напором вытекающей из тела жертвы.
Я смотрел на всё это своими глазами и не думал ни о чём, кроме поведения пиявок. Да, это было жестоко. Да, это было нелицеприятно. Но так происходит в природе. Хищник убивает добычу самым эффективным способом, следуя своему инстинкту пропитания. Так было миллионы лет и так будет ещё миллионы лет.
– Видел, как слаженно они это делали? – глаза Биркина горели восторгом.
– Видел, да. Причём, они охотились уже будучи сытыми.
– О, нет, они были ещё не сыты. Иначе не стали бы нападать на неё, – он обошёл аквариум, пытаясь разглядеть бойню с другой стороны. К нему присоединился стоявший всё это время у стола Альберт.
– Я засёк. Двадцать три секунды, и нашего добровольца не стало, – он посмотрел на наручные часы, а потом на Уильяма, – В прошлый раз было немного больше.
– Так который это раз и сколько было в самый первый? – сегодня поработать вместе с ребятами кроме меня пришёл Хэм. Впервые кроме меня к ним пришёл ещё хоть кто-то.
– Это четвёртый, а в первый раз была минута. Детишки быстро учатся… – Альберт усмехнулся и наклонился ближе к месту кровавого пиршества.
– Приятель, ты что-нибудь видишь в своих очках? Здесь итак солнца маловато, – мой друг рискнул спросить сей насущный вопрос у Вескера.
– Нет, не вижу. Зато очень хорошо воображаю, – сарказмом ответил тот. Но Хэма было не унять. Похоже назревала битва титанов иронии и хладнокровия.
– Да ладно, здоровяк. У меня исключительно научный интерес. Фотофобия? – здоровяк, это конечно сильно сказано. Альберт был на полголовы ниже собеседника.
– Допустим. Это на что-то влияет?
– Нет, просто ты как-то чересчур остро на это реагируешь.
– Ну так не доводи до греха. Отстань, – этот разговор был бессмысленным, и я решил его прекратить.
– Хэм, да оставь ты его. Давай лучше об увиденном подумаем.
– По-моему, всё достаточно очевидно: пиявки сплачиваются в коллектив. Налицо ускоренная эволюция.
– Сильное заявление, – заметил я, – Надо бы его проверить. Что другие группы? Их кормили подобным образом?
– Нет, но это дело поправимое, – Уильям уже направился в сторону клетки с мышами.
– Подожди, дело же не только в сборе в стаю, – я жестом руки остановил Биркина, – И вообще, это скорее никакая не эволюция, а банальная адаптация. То, чему они научились здесь и сейчас, не передастся их потомству, так как модифицированный геном не наследуется.
– Пожалуй, да. Ты прав, – Хэм обхватил подбородок рукой и задумался.
Тем временем пиявки закончили свой пир, уплывая в противоположную сторону. Вместо мыши теперь в воде плавали маленькие косточки и разодранная окровавленная шкурка. Даже все внутренние органы были съедены без остатка. И я был уверен, что попади в аквариум ещё одна мышь, эти проглоты сожрали бы и её.
Они заметно увеличились. Ну ещё бы! Съесть столько за такой короткий промежуток! Как в них вообще всё это уместилось?
Остальные перешли наблюдать за другим аквариумом, а я сел за стол писать отчёт. Пока писал, думал о том, что было бы, если на месте пиявок были, скажем, волки. Это же просто адские машины для убийств… Никому не пожелаю с такими столкнуться, потому что это будет самая ужасная смерть на свете.
Ко мне подошёл Альберт.
– Насчёт твоей просьбы. Сегодня утром Маркус сказал быть осторожным с вами всеми, – брови сами по себе нахмурились, – Якобы вы хотите присвоить себе его труды. Он прав?