— А роботы с их могучим интеллектом вам не мешают?
— Ты не знаешь? Развиваясь роботы в конечном итоге потеряли к нам интерес, оставив нам своих примитивных собратьев. Мы, элита, создали юридический концерн, собрав туда наиболее талантливых юристов. Им удалось, вступив в переговоры с роботами, договориться, что Солнечная система остается нам. Чисто формальный акт, закрепленный юридически. Солнечная система роботов не привлекает, в ней им слишком тесно. Они занимаются дальним Космосом, перестройкой галактик, многомерной Вселенной, другими Мирами и Вселенными, что нам совершенно недоступно. Мы заняли свой уголок, где можем мирно жить. Опасение быть порабощенными роботами оказался мифом.
— Я всё равно не понимаю. Ты влюбилась в меня. Я тоже тебя люблю. Что в этом плохого?
— Чтобы это понять, нужно прожить четыреста лет, как я. Когда-то я была влюблена. Не ревнуй, это было очень давно. Всепоглощающий восторг любви, что может быть прекраснее? Но он, самый дорогой мне человек, старел и умирал у меня на глазах, а я была бессильна чем-либо сделать. Видеть это невыносимо. Я хотела уйти вместе с ним, но он запретил. Это была его последняя воля. Передо мной разверзлась бездна одиночества, бесконечная жизнь без него. Душа рвалась из оков моего благополучного мирка, моя душа, которую я продала дьяволу бессмертия. Мне казалось, что я нашла выход, — я снова влюбилась. Всё повторилось вновь и было ещё более мучительным. Моё чувство к тебе огромно, оно заполняет весь мир, оно, то вселяет покой, то вздымается как океан, то вдруг вспыхивает огнём таинственных молний. Такого со мной никогда не было. Пройдёт немного времени, пятьдесят, ну сто лет, ты уйдёшь, и всё погаснет. Я этого не переживу.
— Я не могу так же ярко описать свои чувства к тебе, но я люблю тебя, хочу быть рядом с тобой. Проснувшись утром, я хочу видеть твои голубые глаза. Давай заведем детей. Ты подаришь им свою любовь. Это изменит тебя и успокоит.
— Я уже заводила детей. Все они умерли. Ты не представляешь, как тяжело, когда твои дети умирают у тебя на руках. Я не желаю переживать это снова.
— От чего они могли умереть?
— Естественной смертью от старости. Смотреть на это невыносимо.
— Давай не думать об этом, как мы, смертные, не думаем о неминуемой смерти, — он обнял ее, прижал к груди.
— Глупый мальчишка. Как я тебе завидую! Мне холодно, — она прижалась к нему, — пойдем домой.
Он взял ее на руки, пронес в ее дом, уложил в постель. Она послушно повиновалась ему. Он обнял ее и убаюкивал, слегка покачивая сокращением мышц.
— Я лежу у тебя на руках, как младенец в колыбели, — прошептала она засыпая.
Казалось, всё вернулось на круги свая, но Анита стала проявлять признаки беспокойства. Её явно что-то волновало.
— Что с тобой? Что-то случилось там, в твоей гигантской империи?
— Послушай. Давай заглянем на Цереру.
— Зачем? Там всё в порядке, я проверял.
— Ты спрашиваешь «зачем»? — Анита измерила его грустным усталым взглядом, — там мы в первый раз встретились. Забыл? Там в первый раз я прикоснулась к твоему плечу. Это было как удар тока, нет, это было нечто потустороннее. Я до сих пор помню это неземное ощущение. Там, на Церере, я хочу испытать это снова. Возьмем с собой охрану двести единиц не больше, — она перешла на деловой тон, — заранее подгоним мой планетарный модуль со всеми удобствами.
На Церере всё было без видимых изменений. Роботы поддерживали идеальный порядок в его квартирке, показавшейся ему жутко маленькой.
— Как ты только жил в такой тесноте?
Они зашли в комнату для деловых встреч. Анита выставила вон охрану.
— Помнишь, ты сидел здесь на полу прикованный к столу. Я подошла и коснулась тебя. Садись на пол. Я попытаюсь повторить …
Он сел на пол. Он подошла к нему погладила по голове.
— О боже, что со мной? Возьми меня, стисни своими руками. Давай же!
— В прошлый раз ты сдержалась.
— В прошлый раз было легче, — порывисто дыша, она встала на колени, прижалась к нему, — и всё пройдёт? Да? Я не хочу …
Через полчаса она, всё ещё тяжело дыша, лежала на полу.
— Господи, дай мне силы пережить всё это.
— Давай поживём в твоей квартирке. Я хочу испытать то, что испытывал ты, когда жил здесь, — Анита переходила из комнаты в комнату, — здесь будем спать.