Дверь открылась, и в коридор выскользнул Логан.
— Рейн и Райли собираются сотворить заклинание в главном зале.
Алекс нагнала Серу.
— Ну привет.
— Привет.
Взгляд Алекс метнулся от Кая к Сере.
— У вас был секс.
Розовый румянец окрасил щеки Серы.
— Так мило, что ты все ещё краснеешь, когда мы об этом говорим, — с усмешкой сказала Алекс.
— Нам правда нужно это обсуждать? — спросил Логан.
Алекс обернулась через плечо.
— Никто не заставляет тебя слушать.
— Сверхъестественный слух, помнишь, милая? Я не могу не слушать. И я бы правда предпочёл не выслушивать пересказ постельной активности Драхенбурга.
Алекс подмигнула ему. Затем, схватив Серу за руку, она зашагала быстрее, чтобы создать между ними некоторое расстояние.
Кай и Логан молча шли бок о бок. Сестры впереди них смеялись над чем-то. Так здорово видеть Серу такой. Они с Алекс обе были счастливее, находясь вместе. Логан пристально наблюдал за Алекс, словно пришёл к какому-то выводу. На его лице даже появилось нечто, напоминающее выражение лица. Может, он думал над предложением Кая.
Все они вошли в главный зал замка Рейн. Как и все остальное в обители демоницы, центральное помещение её замка изменялось под её настроение. Сегодня это был зал зеркал. Зеркальные поверхности покрывали каждую стену от пола до потолка, образуя бесконечную петлю отражений. В центре комнаты ждали Рейн и Райли, демон и ученик.
— Идите сюда, — сказала Рейн, жестом подзывая их вперёд.
Кай и остальные пересекли пол из чёрного мрамора, шагая по золотым кольцам к демонице, которая находилась в самом центре.
— Мы с Райли собираемся нырнуть в воспоминания о прошлом, — объяснила она.
— Чьи воспоминания? — спросила Сера.
— Мерлина.
— Я думал, он тебя блокирует, — сказала Алекс.
— Я не могу войти в его обитель или заглянуть туда. Но воспоминания, в которые мы будем заглядывать, имели место быть давным-давно, ещё до того, как он удалился в свою обитель. Они не за пределами моей досягаемости.
— Заклинание, которое он разработал, чтобы создать Мир Теней, произошло не давным-давно. Это случилось несколько дней назад, — заметил Кай.
— Его первое заклинание и это не очень отличаются. Более того, они связаны магией Мерлина. Я надеюсь, что мы сумеем взломать эту магическую связь и заглянуть в его заклинание Мира Теней.
— Надежда — это людская эмоция, — заметила Сера.
— Ага, и людской недостаток. Но в данный момент это все, что у нас есть.
Рейн махнула рукой на ближайшее зеркало, и её отражения разнесли чары по комнате. Завитки чёрной и пурпурной магии, перемежавшиеся потоками золотых блёсток, кружили и закручивались, собираясь в водовороты.
Чужое воспоминание ударило по Каю. Затем ещё одно. И ещё. Они промелькивали так близко, что едва одно успевало развернуться, как его уже вытесняло следующее.
Он видел Райли, творившего заклинание Мира Теней. Мерлин схватил Райли, ударил ладонью по его груди и накачал магией теней.
Мгновение спустя перед Мерлином стоял уже не Райли; это была Арианна. Её тело блекло, её разум слабел. Открылся разрыв между реальностями, и Мерлин затащил туда свою сестру.
Кай моргнул, и Арианна пропала. Мерлин стоял один, подняв руки в воздух, и над его головой зрел шторм. Изначальное заклинание, которое он сотворил семь сотен лет назад, чтобы изменить мир. Воспоминания неслись в обратном порядке.
А затем поток образов остановился, застыв на одном моменте времени. Кай стоял в тёмном сарае, перед ним находился деревянный рабочий стол. Стеклянные пробирки занимали одну часть стола, миски и мензурки — другую. Бледно-золотой дым бурлил в самом крупном из сосудов. Кай попытался подойти ближе и посмотреть, но его тело отказывалось подчиняться. Он почувствовал, как поднимает руку и захватывает ложку темной пудры из металлической канистры на столе. Высыпая её в бурлящее зелье, он мельком заметил своё отражение в зеркале.
Кай не наблюдал за Мерлином. Он и был Мерлином — молодой, счастливой версией мага теней, который разрушил мир. Должно быть, это прошлое Мерлина. После того, как Кай освободится от этого воспоминания, ему придётся поговорить с Рейн о том, что не надо совать его разум в тело психопата. Тот факт, что он не мог контролировать собственное тело, тревожил вдвое меньше того, что он слышал в своём мозгу мысли Мерлина.