Я покачала головой:
- Нет, наш призрак не китаец.
- О! – Дэвид снова сверился с книгой. – А как насчет этого: парень, которого убили
его собственные рабы?
- Не думаю, - засомневалась я. – В том парне было всего пять футов роста.
- Так, может, тогда этот: датчанин, которого поймали на жульничестве в картах и
застрелили?
- Он не датчанин, - со вздохом отозвалась я.
Дэвид поджал губы:
- Тогда кто же он, наш призрак?
Я покачала головой:
- Не знаю. Испанец, по крайней мере, частично. И… – Мне не хотелось углубляться в
детали прямо здесь, в моей комнате, где мог подслушивать Джесс. Ну знаете, вся эта ерунда
про его темные глаза, длинные смуглые пальцы и все такое.
Другими словами, я не хотела, чтобы Джесс подумал, что он мне нравитсяили что-то
в этом роде.
И тут я вспомнила про платок. Он исчез, когда я проснулась на следующее утро,
после того как смыла с него свою кровь, но я помнила инициалы МДС.
Я рассказала о них Дэвиду.
- Тебе эти буквы ни о чем не говорят?
Он на минуту задумался. Затем закрыл книгу полковника Клеммингса и взял другую.
Она оказалась еще более старой и пыльной. Книга была настолько старой, что название на
переплете стерлось. Но когда Дэвид ее открыл, я увидела титульную страницу, гласившую
«Жизнь в Северной Калифорнии в 1800-1850 гг.».
Дэвид просмотрел алфавитный указатель в конце книги и воскликнул:
- Ага!
- Что «ага»? – уточнила я.
- Ага, я так и думал! – пояснил Дэвид. Он перелистал страницы почти до самого конца
книги. – Вот! – возликовал он. – Я так и знал! Вот ее фотография. – Он передал мне книгу, и
я увидела страницу, накрытую листом тонкой бумаги.
- Что это? – не поняла я. – Тут в книге «Клинекс»!
- Это не «Клинекс». Это папиросная бумага. Раньше ее вкладывали в книги,
прикрывая иллюстрации для лучшей сохранности. Подними ее.
Я подняла папиросную бумагу. Под ней оказалась черно-белая копия картины на
глянцевой бумаге. Это был портрет женщины, надпись под которым гласила: «Мария де
Сильва Диего, 1830-1916 гг.».
У меня отвисла челюсть. МДС! Мария де Сильва!
Она выглядела как женщина, которая носит носовые платочки наподобие того, что
высовывался у нее из-под манжета. Одета она была в белое нечто, отделанное рюшами, – по
крайней мере, оно выглядело белым на черно-белой картинке. У Марии были блестящие
черные волосы, уложенные локонами по обе стороны ее лица, а на шее висел большой
старинный, смотрящийся очень богато в своей оправе, драгоценный камень на золотой
цепочке. Красивая гордая женщина глядела с портрета с таким лицом, что при взгляде на нее
на ум приходило разве что слово… ну, высокомерная.
Я посмотрела на Дэвида:
- Кто это?
- Она была самой известной девушкой в Калифорнии примерно в то самое время,
когда построили этот дом. – Дэвид забрал у меня книгу и начал перелистывать страницы. –
Ее отец, Риккардо де Сильва, в то время владел почти всем Салинасом. Она была его
единственной дочерью, и он давал за ней довольно-таки большое приданое. Но мужчины
хотели взять ее в жены не из-за этого. Точнее, не только из-за этого. В то время женщины
такого типа считались красивыми.
- Она оченькрасивая, - пробормотала я.
Дэвид насмешливо посмотрел на меня:
- Да, точно.
- Нет, правда, очень красивая.
Дэвид понял, что я говорю серьезно, и пожал плечами:
- Ну ладно, неважно. Ее отец хотел, чтобы она вышла замуж за богатого владельца
ранчо – одного из ее кузенов, который безумно ее любил, – но она без памяти влюбилась в
другого парня, Диего. – Он взглянул в книгу. – Феликса Диего. Этот парень не годился в
женихи, он был сбежавшим рабом. По крайней мере, до того, как приехал в Калифорнию в
надежде разбогатеть на золотых рудниках. Отец Марии не одобрял рабство, но еще больше
он не любил золотоискателей. Поэтому, когда Мария сильно поругалась с отцом по поводу
того, кто станет ее мужем – кузен или сбежавший раб, – ее отец пригрозил, что не даст ей ни
гроша, если она не выйдет замуж за кузена. Это заставило Марию прекратить споры, так как
она очень любила деньги. У нее, например, было не меньше шестидесяти платьев в то время,
когда большинство женщин имели всего два: одно для работы, а другое – для воскресных
выходов в церковь…
- Так что произошло? – перебила я. Мне было все равно, сколько платьев висело в
гардеробе у той женщины. Я хотела знать, когда же в этой истории возникнет Джесс.
- О! – Дэвид посмотрел в книгу. – Ну, самое смешное, что в итоге Мария все-таки
добилась своего.
- Как?
- Кузен не появился на свадьбе.
Я моргнула:
- Не появился на свадьбе? Что значит «не появился на свадьбе»?
- То и значит. Он так и не появился. Никто не знает, что с ним стряслось. Он уехал со
своего ранчо за несколько дней до свадьбы, ну, ты понимаешь, чтобы вовремя добраться и
все такое, но больше о нем никто ничего не слышал. Никогда. Конец истории.
- И… – Я уже знала ответ, но все равно спросила: - Что случилось с Марией?
- О, она вышла замуж за золотоискателя, сбежавшего раба. Естественно, выждав
приличествующее время – тогда насчет этого имелись определенные правила. Ее отец был
очень разочарован, ну, ты понимаешь, что кузен оказался таким ненадежным человеком,
поэтому он сказал Марии, дескать, она может делать, что захочет, и проваливать ко всем
чертям. Она так и поступила, но ко всем чертям не провалилась. У нее с мужем было
одиннадцать детей, они унаследовали все имущество ее отца после его смерти и довольно
хорошо со всем управлялись…
Я подняла руку:
- Подожди. Как звали кузена?
Дэвид заглянул в книгу:
- Гектор.
- Гектор?
- Да. – Он снова посмотрел в книгу. – Гектор де Сильва, но мама называла его
Джессом.
Наверное, подняв на меня глаза, Дэвид увидел что-то на моем лице, потому что,
понизив голос, спросил:
- Это наш призрак?
- Да, - тихо ответила я. – Это наш призрак.
Глава 19
Чуть позже зазвонил телефон. Балбес прокричал через холл, что это меня. Я подняла
трубку и услышала, как на другом конце вопит Ки-Ки.
- Мисс вице-президент, - орала она. – Мисс вице-президент, у вас есть комментарии?
- Нет, а с чего ты называешь меня «мисс вице-президент»? – поинтересовалась я.
- Потому что ты победила на выборах.
Я услышала, как на заднем фоне Адам кричит: «Поздравляю!»
- Каких еще выборах? – недоуменно спросила я.
- Вице-президента, каких же еще! – В голосе Ки-Ки прозвучало раздражение.
- Как я могла победить? – поразилась я. – Меня там даже не было.
- Ну и что? За тебя все равно проголосовало две трети десятиклассников.
- Две трети? – Признаюсь честно, я была потрясена. – Но Ки-Ки… То есть, почему
народ голосовал за меня? Они ведь меня даже не знают. Я же новенькая.
- Что я могу сказать? Ты источаешь уверенность прирожденного лидера, - ответила
Ки-Ки.
- Но…
- И, наверно, успеху не помешал тот факт, что ты из Нью-Йорка, а здесь народ просто
очарован всем, что имеет отношение к Большому Яблоку.
- Но…
- И, конечно, у тебя бойкий язык.
- Разве?
- Ну разумеется. И оттого ты кажешься очень умной. В смысле, я-то знаю, что ты
умная, но ты еще и кажешьсяумной, потому что быстро разговариваешь. И одеваешься в
черное, а это, знаешь ли, круто.
- Но…
- О, и то, что ты спасла Брайса, когда на него падал кусок балки. Народу такое
нравится.
«Две трети десятиклассников в школе, вероятно, проголосовали бы и за Пасхального
Кролика, если бы кто-нибудь выставил его кандидатуру», - подумала я. Но вслух ничего