Вдруг машина встала на всём ходу, завизжали колёса, с телеграфного аппарата упала кружка с недопитым чаем, ребята покатились вперёд, друг на друга… Слава мигом натянул сапоги, еще не проснувшись толком, распахнул дверь кузова. Светила луна, равнина терялась в снегах.
— В чём дело? — спросил он, подбежав к кабине.
Шофёр и командир станции, такой же младший сержант, как и Слава, сидели молча.
— В чём дело?
— Вверх глянь, — с трудом сказал белый, как снег, шофер.
Над дорогой прогнулась линия высоковольтных передач, мощные опоры чернели узорными остовами, уходили в обе стороны вдаль, насколько хватало глаз. А у самой этой мохнатой линии вздрагивал тонкий блестящий прутик многометровой антенны.
«Забыли убрать антенну!»
— Подай назад, — посоветовал Слава шоферу.
— Боюсь: дорога под уклон. Боюсь стронуть!
Весь экипаж радиостанции — четыре парня — уже топтались здесь же, у кабины.
— Где подполковник? — спросил у них Слава.
— Не хочет вставать, говорит, доложите, в чём дело?
— Товарищ подполковник! — Слава подбежал к открытой двери. — Выйдите из машины!
Подполковник надел сапоги и тяжело спрыгнул на дорогу.
Дул верховой ветер, и прутик антенны предательски клонило к гибельной линии. Шли секунды. Все понимали, что кто-то должен убрать антенну, но никто не двигался с места. Шофёр и командир экипажа давно уже вылезли из кабины и стояли так же, как и все, подняв глаза вверх, уставившись в одну точку, туда, где поблескивала в свете луны лозинка антенны, каждую секунду готовая коснуться поросшей инеем огненной линии.
Слава был здесь фактически чужой, это был не его экипаж и не по его вине забыли убрать антенну. Но он шагнул к лесенке, прикрепленной к стенке борта, проворно взобрался на крышу радиостанции.
— Опускай колено резко, рывком, — осевшим голосом крикнул подполковник.
Он так и сделал. А потом, когда секунда смертельной опасности миновала, медленно вогнал одно в другое каждое колено антенны. Светила луна, все были целы, а могла от них остаться горсточка пепла.
Шофёра начало тошнить.
— Я сам поведу машину, — сказал подполковник. — А вы садитесь со мной в кабину, — предложил он Славе. Потом вдруг резко сказал начальнику станции:
— Построить экипаж.
Они построились в шеренгу на зимней ночной дороге.
— Смирно! — скомандовал подполковник. — Младший сержант… как фамилия?
— Вишневский.
— Младший сержант Вишневский, два шага вперед!
Слава сделал два шага вперед.
— За мужество, проявленное при спасении боевой техники и людей, объявляю благодарность!
— Служу Советскому Союзу!
— А с вами разберёмся, — бросил подполковник бледному, совершенно растерявшемуся начальнику станции. Потом он сам сел за руль, Слава рядом, и они поехали. По дороге разговорились: опасность как-то сразу сблизила их, стерла разницу в возрасте и положении.
— Завтра в два часа дня зайдешь ко мне, — сказал подполковник на прощанье, когда они въезжали во двор военного городка, — дам рекомендацию в партию, заодно подскажу вашему замполиту…
— Повторить? — вдруг возник перед Славой маленький вертлявый официант.
— Давай. Дошел до пяти — дуй до пятнадцати! — засмеялся Слава.
— Что за счет, когда пьёшь чай?!
Слава взглянул на часы — золотистые стрелки показывали без четверти пять. В поезде Слава всё думал и думал: рассказать маме или не говорить о тех секундах, когда Боря ускользнул из его рук, и дальше, обо всём, что за этим произошло. Сколько для мамы лишних волнений! Молчать? Но мама всё равно поймет, что что-то произошло, и будет допытываться. Она почувствует, её не обманешь. Да и не сможет он таиться от мамы. Сейчас ему важнее всего на свете знать её мнение: как он должен поступить в отношении Бори, что делать? Мама всегда скажет так, как думает, а думает и судит обо всём она удивительно честно и справедливо. Слава где-то читал, что есть люди, у которых душа обнажена. Именно к таким людям принадлежала его мама. И вот её высшего суда он ждал все эти дни, боялся и ждал. Он чувствовал себя почти убийцей. Если бы Славе сказали, что он хочет разделить с мамой всю тяжесть случившегося, переложить часть тяжести на её плечи, он бы рассердился. Он даже в мыслях себе не признавался, что ждал приговора, который разделила бы с ним мама, эта ноша казалась ему не по силам.
За три года службы в армии у него накопилось много невысказанных мыслей, он много перечувствовал. Но сейчас всё это отошло на второй план — остались два события, главных: его вступление в партию и несчастье с маленьким Борей.