— А у меня селектор не работает, — радостно ответил Лопатин. Лицо его сразу потухло — атака была отбита, и теперь он снова стал школьником, скучающим на уроке.
— Почему в СГЭМ не работает селектор? Где начальник связи?
Выяснилось, что начальника связи нет на совещании. О Лопатине сразу забыли, весь огонь перешёл на начальника связи. Кто-то напомнил, что он до сих пор не поставил мачты телевизионного ретрянслятора и поэтому московские передачи принимаются не всегда хорошо. «Главный» приказал диспетчеру стройки завтра же перевезти мачты ретрянслятора на гору. В это время вошёл начальник связи.
— Почему в СГЭМ не работает селектор? — встретил его «главный».
— Как не работает? — деланно удивился молодой веснусчатый начальник связи. — Я вчера посылал исправить, будет работать. — И тут же постарался уйти от нежелательного разговора. — Там это, Виктор Алексеевич, мне бы машину выделили: мачты ретранслятора перевезти…
Его оборвал общий хохот.
— Пока вы блистательно отсутствовали, мы этот вопрос решили, — холодно сказал «главный», — да, кстати, — обратился он к седоволосому полному мужчине с чёрной перчаткой протеза, выглядывающего из рукава белой рубашки, — в четвертое общежитие постоянного посёлка дали телевизор?
— Так точно.
— А одеяла людям выписали? Ночью там холодно под простынёю.
— Так точно. Выписали.
«Этот начальник ЖЭКа, наверно, бывший офицер», — подумал Слава.
— Простите, молодой человек, — вдруг обратился к нему «главный», — а вы откуда будете?
— Я… — Слава вскочил. — Я из газеты, новый сотрудник.
— Очень приятно, — показывая молодые зубы, жестко улыбнулся «главный», садитесь, в следующий раз спрашивайте разрешения присутствовать.
Слава покраснел, задохнулся от стыда, садясь, неловко громыхнул стулом.
— Виктор Алексеевич, нам кран нужен, — сказал какой-то совсем молодой паренёк. Позже Слава выяснил у Алимова, что это главный инженер СМУ «здания строящейся ГЭС» и ему «уже двадцать семь лет, просто он очень молодо выглядит».
— Нужен — берите, я ведь разрешил.
— УМСРиТ не хочет гнать, говорит, он двести восемьдесят тонн весит, мост не выдержит.
— Да, точно, — подал голос Славин сосед, которого Алимов называл Леней. — Мне тоже звонил какой-то новый зам. главного инженера УМСРиТ, говорит, я был сапёром, знаю мосты, ваш не выдержит. Я ему объяснил, что кран пойдёт по стальным балкам. Но он орал, чтоб я дал ему справку. Я послал его сначала к вам, а потом дальше…
— А куда дальше? — тонко улыбнулся главный инженер, и все с удовольствием рассмеялись. — Что ещё за зам. главного инженера? Если он будет пороть такую чушь, ему придется покинуть стройку.
— Человек только начал работать, а ты уже испортил ему репутацию, — перегнувшись через Славу, улыбнулся его соседу Алимов.
— Товарищи! — «главный» повысил голос. — Всё, что мы нагнали за два месяца этого квартала, пошло на смарку. Вы не хуже меня знаете, что на стройке одиннадцатый день нет цемента. Все четыре завода поставщика сорвали наши поставки. Час тому назад мне звонили, что на станцию прибыло двадцать вагонов цемента — это для нас меньше, чем капля в море. При нормальном ритме работы стройка потребляет восемьсот тонн цемента в сутки. Поставка цемента срывается не по нашей вине, но нам от этого не легче. В такой обстановке мы должны, во-первых, экономить каждый грамм цемента. Каждый грамм! Во-вторых, мы должны обратить особое внимание на подготовительные работы. Кстати, почему не работает экскаватор на левом берегу?
— Видимо, на ремонте…
— Что значит «видимо»?
— Это я распорядился. — Славин Сосед опёрся руками о стол и с достоинством поднял свое несколько грузноватое тело. Слава пригляделся к его белому чистому лицу с крупным носом, к его голубым, сияющим какой-то скрытой радостью глазам, темно-русому чубу, меченому седою прядью.
— Кто это? — шёпотом спросил он Алимова.
— Главный инженер нашего основного СМУ — Леонид Шинкаренко, — тоже шёпотом ответил Алимов.
В большой, чуточку мешковатой фигуре Шинкаренко, в интонациях его медлительной речи, чувствовался человек уверенный в себе, привыкший, чтобы его слушали и с ним считались.
— В чем дело, Леонид Романович? — спросил его «главный». — Объясните?
Алимов тем временем разрезал складным ножиком яблоко. Одну дольку он сунул Славе, другую передал Лопатину, третью положил на стол перед Шинкаренко, четвертую тайком надкусил сам и, посасывая кусочек яблока, напустил на себя привычное с детства выражение умильной готовности и полного внимания к происходящему.