— Да, но к ним меня подтолкнул доклад.
— А вы сказали, что он все списал у моего тезки.
— Я вовсе не говорила, что он списал. Просто у Пирса были похожие идеи.
— А почему вы не сказали об этом Цаппу?
— С профессорами надо обращаться бережно, — сказала Анжелика, лукаво улыбнувшись. — Немного лести тоже не помешает.
— Ах, Анжелика! — Между молодыми людьми вклинился ярко-синий костюм. — Мне бы хотелось обсудить с вами идеи Якобсона, о которых вы так интересно говорили, — сказал Робин Демпси. — Мы не можем позволить, чтобы МакГарригл не отпускал вас от себя до окончания конференции.
— Мне так или иначе надо повидаться с доктором Басби, — сказал Перс и с достоинством покинул профессорскую.
Боба Басби он нашел в канцелярии. Молодой преподаватель из Лондонского университета, который сравнил конференцию с покинутой армией, наседал на Басби, размахивая у него перед носом билетом в театр.
— Так вы хотите сказать, что «Короля Лира» не будет?
— К сожалению, театр отложил премьеру «Короля Лира», — извиняющимся тоном сказал Басби, — и продлил показ рождественской сказки.
— Что-что? Сказки?
— Это единственный спектакль в репертуаре, который приносит театру прибыль, так что их можно понять, — сказал Басби. — Вы будете смотреть «Кота в Сапогах». По-моему, постановка им удалась.
— Боже праведный! А нельзя ли вернуть деньги за билет?
— Боюсь, уже слишком поздно, — ответил Басби.
— Я куплю у вас билет, — встрял в разговор Перс.
— Ой, да что вы! — сказал молодой человек, поворачиваясь к нему. — Он стоит два с полтиной. Отдаю вам за два.
— Благодарю вас, — сказал Перс, вручая ему деньги.
— Только не говорите никому, что вместо «Лира» идет «Кот в сапогах», — умоляюще сказал Басби. — Я делаю из этого маленькую тайну.
— А для меня навсегда останется тайной, как это вообще нас угораздило забраться в эту богом забытую дыру, — сказал молодой человек.
— Ну, здесь не так уж плохо, — сказал Боб Басби. — Ведь мы в самом центре. — В центре чего?
Боб Басби озадаченно нахмурился:
— С тех пор как построили автостраду М50, отсюда до Тинтернского аббатства можно добраться всего за полтора часа.
— И часто вы туда наведываетесь? — спросил молодой человек и задумчиво пошелестел полученными от Перса банкнотами. — Есть ли поблизости какое-нибудь приличное кафе? Умираю с голода. С тех пор как приехал, не мог нормально поесть.
— Если пойдете по Лондон-роуд, то после второго перекрестка будет китайский ресторанчик, — сказал Боб Басби. — Сожалею, что наша еда вам не нравится. Зато завтра вечером вас ожидает нечто необычное.
— И что же нас ожидает?
— Средневековый банкет!
— Только его нам и не хватало, — сказал молодой человек и удалился.
— А я уверен, что банкет станет украшением нашей конференции, — сказал Боб Басби Персу. — Мы заказали его в специальной фирме, они готовят и еду, и развлечения. У нас будет и мед, и менестрели, и, — он в радостном предвкушении потер руки, — блудницы!
— Вот это да, — сказал Перс. — Широко вы тут, в Раммидже, живете! Кстати, не найдется ли у вас плана города? У меня здесь тетка, которую я должен навестить. Адрес — Гитингс-роуд.
— Так это рядом! — воскликнул Басби. — Пешком дойдете. Сейчас я нарисую вам план.
Следуя инструкциям Боба Басби, Перс покинул кампус, прошел по тихим улицам с рядами привлекательных особняков, возле которых на снегу виднелись отпечатки шин «роверов» и «ягуаров», пересек шумный проспект, где автобусы и грузовики месили колесами снег, превращая его в черную кашу, а затем углубился в старый район города с обветшалыми строениями. Через какое-то время он увидел впереди себя скользящую и спотыкающуюся фигуру, увенчанную знакомым клетчатым треухом.
— Здравствуйте, профессор Цапп! — сказал Перс, догоняя его. — Решили прогуляться?
— О, привет, Персик! Нет, я иду проведать своего бывшего квартирного хозяина. Я провел в этом городе полгода, и было это, представь себе, десять лет назад. Даже подумывал остаться здесь навсегда. Наверное, у меня с головой было не в порядке. А ты хорошо знаешь этот город?
— Я в Раммидже никогда не был, но у меня здесь живет тетка. Правда, двоюродная. Мать попросила, чтобы я непременно к ней зашел. Вот туда я и направляюсь.
— С официальным визитом? Мне здесь направо.
Перс заглянул в план:
— И мне тоже.
— Ну и как тебе Раммидж?
— Уличных фонарей многовато.
— И что?
— Из-за них ночью звезд почти не видно, — ответил Перс.
— Ага, а я назову тебе другие недостатки, — сказал Моррис Цапп. — Например, рестораны, куда не пригласишь и злейшего врага, четыре вида электрических розеток в каждой комнате, гостиницы, в которых брови примерзают к подушке, диск-жокеи, которым глотки следует залить кипящей смолой. Пожалуй, отсутствие звезд меня здесь сильно не колебало.
— Здесь даже луна не такая яркая, как дома, — сказал Перс.
— Персик, ты у нас романтик! Тебе стихи надо писать. А вот и моя улица, Гитингс-роуд.
— На ней живет и моя тетка.
Моррис Цапп остановился посередине тротуара:
— Какое удивительное совпадение, — сказал он. — Как зовут твою тетку?
— Миссис О'Шей, миссис Нуала О'Шей, — ответил Перс. — А мужа зовут доктор Майло О'Шей.
— Так это же он, это он! — радостно воскликнул Моррис Цапп и исполнил на тротуаре замысловатое па. — Это он и есть! Матерь божья, ну и удивится он, когда увидит нас вдвоем!
— Матерь божья! — сказал доктор О'Шей, распахнув дверь, ведущую в большой мрачный дом. — Да ведь это профессор Цапп!
— А со мной ваш племянник с Изумрудного острова, Перс МакГарригл. Пришел проведать тетушку, — сказал Моррис. У доктора О'Шея вытянулось лицо:
— А, да-да, твоя маменька мне писала, Перс. Но вы с тетушкой разминулись — она только вчера уехала в Ирландию. Но заходите, заходите! Правда, угостить мне вас нечем, а через двадцать минут я начинаю прием больных, но заходите, прошу вас! — Он провел их в нетопленую гостиную, пропахшую плесенью и нафталином, и включил искусственный камин. Угли в нем засветились, а нагревательный элемент остался холодным.
— Правда, уютно? — сказал доктор. — Угольки светятся, и вроде теплее становится.
— А у меня для вас подарочек из дьюти-фри, — сказал Моррис, вынимая из кармана пальто пол-литровую фляжку виски.
— Пошли вам Господь всех благ земных! Да, вспоминаю старые добрые времена! — простонал О'Шей. Он опустился на корточки и стал выискивать стаканы в нижнем отделении серванта. — Когда профессор Цапп жил в моем доме, — доверительно сообщил он Персу, — виски текло рекой.
— Не подумай чего дурного, Персик, — сказал Моррис Цапп. — Майло просто хочет сказать, что в буфете я всегда держал бутылку-другую «Старого деда».
— Так где же тетя Нуала? — спросил Перс, когда они хлебнули виски и О'Шей снова наполнил стаканы.
— Поехала в Слайго. В семье у них неладно. — Доктор О'Шей мрачно покачал головой. — Сестрица ее плоха, совсем плоха. И все из-за дочери, чертовки Бернадетты.
— Бернадетты? — вмешался Моррис Цапп. — Это той чернявой девчушки, которая жила у вас, когда я здесь снимал квартиру?
— Той самой. А ты знаешь свою кузину Бернадетту, Перс?
— Я не видел ее с раннего детства. Потом до меня дошли слухи о каком-то скандале.
— Да, был скандал, это точно. Когда она от нас ушла, то вернулась в Ирландию и нанялась горничной в гостинице в Слайго, и кто-то из постояльцев сбил ее с пути истинного. Короче, она забеременела, и ее прогнали.
— И кто же ее соблазнил? — спросил Моррис Цапп.
— Этого никто не знает. Бернадетта отказалась назвать его. Ну и вот, вернулась она домой, и родители уж так убивались, уж так сердились…
— И сказали, чтобы она больше не оскверняла порог родного дома, — подсказал Моррис Цапп.
— Ну, слов было поменьше, но с тем же результатом согласился О'Шей. — Бернадетта собрала вещички и среди ночи ушла из дому. — Он сделал многозначительную паузу, осушил стакан и вытер ладонью губы, прошуршав по отросшей за день щетине. — И с тех пор мы о ней не слышали. А мать ее от горя совсем извелась. Мы все боялись, что Бернадетта поехала в Лондон, в клинику, где делают аборты. Как знать, может, и померла там в смертном грехе. — Сделав это скоропалительное заключение, доктор О'Шей перекрестился и испустил глубокий вздох: — Будем жить надеждой, что Господь ниспослал ей раскаяние…