Можно задуматься также вот над чем: если причинение вреда другим — сущностная природа человека, который обижает вас, то нет смысла сердиться на него, ведь тогда ни вы, ни сам этот человек не можете ничего сделать, чтобы изменить его или ее сущностную природу. Он просто был бы не способен действовать иначе. Как утверждает Шантидева:
Даже если бы в природе было у людей-детей причинять обиды существам другим, все-таки неверно было б зло на них таить, так же как сердиться на огонь, что он жжет.[37]
С другой стороны, если вредоносность — не сущностная природа данного человека и, напротив, очевидно, что вредный характер просто случаен и обусловлен обстоятельствами, тогда тоже нет нужды злиться на него, поскольку проблема полностью зависит от конкретных непосредственных условий и обстоятельств. Например, он может выйти из себя и поступать плохо, даже если и не хотел обижать вас. Можно размышлять и по такой схеме.
Когда вы злитесь на других — тех, кого воспринимаете как вставших на пути вашего завоевания славы, положения, материальных выгод и так далее, то подумайте следующим образом: зачем особенно унывать или сердиться по поводу этой именно проблемы? Проанализируйте природу вещей, к обретению которых возникли помехи, и тщательно продумайте, насколько они для вас полезны. Действительно ли они так важны? Вы обнаружите, что нет. А поскольку дело обстоит именно так, зачем тогда сердиться на тех людей? Подобные размышления тоже полезны.
Когда вы сердитесь из-за того, что чувствуете себя несчастным, видя успех и процветание врага, вспомните, что сама ваша ненависть, злость или переживание несчастья не повлияют на материальные владения этого человека или его успехи. Поэтому даже с этой точки зрения они бессмысленны.
Те практикующие, кто относится к тексту Шантидевы как к источнику вдохновения, в дополнение к практике терпения стремятся тренировать ум, развивать бодхичитту, то есть бескорыстную жизненную установку достичь пробуждения ради блага всех живых существ, а также сострадание. Если, несмотря на свою практику, они все равно чувствуют себя несчастными из-за успехов врагов, пусть вспомнят о том, что это отношение совершенно не к лицу человеку, практикующему бодхичитту. Если дурное отношение сохраняется, тогда мысль: "Я практикую бодхичитту, я живу в соответствии с наставлениями о преобразовании мышления", — делается пустыми словами, лишенными смысла. Напротив, настоящий практик бодхичитты должен радоваться, что другие оказались способны достичь для себя чего-то без его помощи. И вместо того, чтобы расстраиваться и завидовать, надо радоваться чужим успехам.
Если задуматься еще глубже, то окажется, что, когда враги причиняют нам вред, мы действительно можем испытывать к ним благодарность. Такие ситуации, как я уже говорил, дают нам редкий шанс проверить свою практику терпения. Это драгоценная возможность практиковать не только терпимость, но и другие идеалы бодхисаттвы. В этих ситуациях складываются подходящие обстоятельства для накопления благих заслуг и получения пользы в будущем. А бедный враг, с другой стороны, из-за своего дурного действия — вреда, причиненного кому-то по гневу и ненависти, должен будет однажды неминуемо встретиться с последствиями своих действий. Это подобно тому, как если бы преступник, виновный в причиненном зле, пожертвовал собой ради нашего блага. Поскольку заслуги, собранные в результате практики терпимости, могут возникать только благодаря тем возможностям, которые предоставил нам враг, то, строго говоря, мы должны были бы посвятить свои заслуги благу этого врага. Вот почему в Вступая на путь бодхисаттвы говорится о доброте врага.
Однако, хотя можно заметить, с одной стороны, доброту врага, нам все-таки может показаться, что, с другой стороны, враг не имел намерения быть добрым к нам. "Поэтому, — думаем мы, — нет нужды помнить его доброту".
Если для того, чтобы уважать или дорожить чем-то, требовалось бы сознательное намерение со стороны объекта, тогда этот аргумент должен был бы прилагаться равным образом ко всем другим предметам. Например, истинное прекращение страданий и истинные пути, ведущие к прекращению, со своей стороны не имеют сознательного намерения быть благодетельными. И все же мы уважаем и почитаем их. Почему? Потому что мы извлекаем из них пользу. Если же выгоды, которые мы извлекаем, невзирая на отсутствие у них какого бы то ни было сознательного намерения, оправдывают наше уважение этих двух Благородных истин, тогда то же самое логическое обоснование должно применяться и к врагам.