Вне сомнения, тишина всё ещё таилась в Кристин, но она была тщательно спрятана от неё, оторванная от слова, а, следовательно, оторванная и от неё самой. Слова жили своей жизнью, а тишина - своей: в одиночестве. Слова и тишина настолько были отделены друг от друга, что, когда она говорила, то лишь слова присутствовали в ней, а когда молчала, то только тишина. В тишине Кристин была отрезана от слов, и тогда тишина так основательно охватывала её, что казалось, что она демонически одержима последними остатками тишины в мире. Она сидела подобно призраку тишины, окружённому шумом остальных людей.
3
Конечно, в мире шума всё ещё остаются слова, явившиеся из мира тишины, но они одиноки в мире шума, и тишина, окутывающая их собою, пронизана меланхолией. Слова как будто произрастают из тёмной почвы меланхолии, а не из тьмы безмолвия. Словно темнокрылая бабочка, Камбервельская Красавица, порхают эти одинокие слова в мире шума.
Конечно, в мире шума всё ещё остаются слова, явившиеся из мира тишины, но подобно выкопанным из земли древним сокровищам, они принадлежат иному миру. Когда люди слышат такие изначальные слова, на миг их охватывает страх, и этот миг страха одновременно есть и миг тишины - пока не появится паровой каток шума и не сравняет с землёй слово и тишину, уничтожив их.
Такие слова, сохраняющие изначальную связь с тишиной посреди моря шума, вызывают ассоциацию с богом, вышедшим из белого мрамора найденной в земле статуи. На мгновение замирают люди, машины, самолёты; внезапное появление бога действуют как запретительный знак на всё, пребывающее в движении. Но уже в следующий миг налетит машина и унесёт с собой бога в шум вновь ожившего транспортного потока, и бог превратится в всего лиши крошечную частичку шумного автопотока.
Да, тишина, как самостоятельный мир, уничтожена; звук охватил собой всё; вся земля теперь принадлежит ему. Больше не осталось мирового единства духа, веры и политики. Есть лишь всемирное единство шума. В нём люди и вещи объединены воедино.
Но кое-что осталось: спокойствие рассвета и незаметное наступление ночи.
Никогда прежде тишина этих явлений не была более совершенной, чем сейчас; никогда не были они прекраснее. Их тишина одинока: власть тишины, однажды выступившая из них и охватившая людей и всё земное, отныне предоставлена сама себе. Они хранят тишину для самих себя. Один бедняк сказал другому: "Раз никто не уважает меня, то я сам буду уважать себя". Так же и они: никто не дарит им тишину, никто её у них и не отнимает. Они сами дарят её себе, и сами же ею владеют.
БОЛЕЗНЬ, СМЕРТЬ И ТИШИНА
1
Современный человек потерял сон, потому что потерял тишину. Во сне человек с помощью тишины возвращается в великую тишину вселенной. Но в наше время человеку не хватает той тишины, которая могла бы привести его к великой тишине вселенной. Сон сегодня - это реакция на шум, это вызванная шумом усталость. Он перестал быть самостоятельным миром.
"Даже во сне они соучаствуют во всем, что происходит в мироздании" (Гераклит)
2
Даже в мире шума присутствует тишина, окружающая собой болезнь - та тишина, которую не способны отпугнуть все, будь то правые или не правые, речи врачей. Как будто тишина, изгнанная отовсюду, нашла своё убежище в больных. Она обитает в них, как в катакомбах.
Безмолвно лежит больной, словно он - всего лишь место, в котором осела тишина. Болезнь приходит в сопровождении тишины. Она медленно захватывает всё тело, и сквозь такую тишину уже не могут проникнуть ни слова самого больного, ни его посетителя.
Тишина всегда пребывала с больным. И всё же тишина, пребывающая с больным сегодня, уже не та, что в прежние времена. Тишина, пребывающая с больным сегодня, кажется неестественной, ибо её место в нормальной жизни, но её изгнали оттуда, и теперь она живёт лишь с больными.
Шум занял ту добрую часть жизни, что раньше принадлежала тишине, и ей осталось только найти укрытие в порочной части жизни - в мире болезни и недуга: отныне тишина подбирается к человеку только тайными порочными тропами. Тишина, служившая раньше спасением и исцелением человеческим, теперь превратилась в угрозу и бедствие.
Есть болезни, воплощающие в себе мстительность тишины: тишина мстит за своё изгнание и за то, что может прорваться к человеку лишь из мрачных пустот болезни. Рак - такая болезнь. Он окружён тишиной. Это не значит, что источник самой болезни погружён в безмолвие, но человек болеет раком гораздо тяжелее, чем видно по симптомам, ведь они - всего лишь симптомы порочной тишины.
3
Случившийся с профессором Л. удар вынудил его говорить медленно. Он не считал потерей то, что теперь ему с трудом удавалось извлекать слова из тишины и облекать их в звук. Он утверждал, что раньше говорить для него было проще простого; слова возникали слишком просто, перескакивая с одного на другое, и никогда подолгу не задерживались на появлении из тишины. Но теперь из-за болезни превращение слова в звук стало значительным событием. Словно извлечение слова из тишины каждый раз требовало от него творческого усилия. Он стал словно средневековый человек, для которого каждое движение из тишины в речь было самим по себе событием. Ранее не доступный ему в добром здравии опыт - опыт рождения слова из тишины как выдающееся событие - открылся в болезни.
Таким образом профессор Л. преодолел свою болезнь. И не только это: в болезни он стал большим, чем был раньше.
4
Цветы, поля и горы стояли перед нами во всей своей действительной отчётливости, словно они всегда будут такими и словно нет нужды в ком-то, кто помнил бы их потом, когда они тихо уйдут в зиму.
Человек стоял, глядя на них, и размышлял о собственной смерти и о том, как однажды он уже не увидит всего этого.
В тот самый миг, когда он подумал о смерти, его вынесло из настоящей действительности, и он увидел цветы, долину и деревья так, словно уже находился в царстве смерти. Они выглядели теперь таким образом, словно на них смотрели с другого конца подзорной трубы: далёкими и крошечными, как игрушки, парящими в отдалении. Они были прекрасны как никогда раньше, и он в тревоге ждал, когда они совсем уменьшатся в размерах и полностью растворятся в царстве смерти, из которого он взирал на них.
Движение духа, позволившее этому человеку увидеть настоящее из прошлого, из царства смерти, возможно лишь там, где в человеке обитает тишина. Тогда тишина выводит душу из настоящего в отдалённое царство смерти, а дух не чувствует себя оставленным, но, цепляясь за неё, движется вдоль стены тишины.
5
Что бы ни было у нас дома и за душой, кем бы ни были мы перед Богом и человеком, чтобы ни было нужно нам в лесах и на полях, на кухне и в подвале, всё это - опыт и изобретения, приобретения и открытия мёртвых, сослужившие нам хорошую службу, на которые мы рассчитываем и от которых зависим в надежде достичь ещё более высокого и лучшего. Таким образом у каждого из нас есть своя доля в огромном наследстве прошлого, и всякий, лишённый безумного высокомерия, будет благодарен тем, кто ушёл до него, за те страдания, плоды которых мы пожинаем сейчас в таком изобилии. (Готтхельф)
Человек может быть связан с миром мёртвых, только будучи уже связанным с миром тишины. Слова мёртвых слышны лишь в тишине его собственной жизни. Тогда мёртвые привносят в мир человека мир слова. Слова эти отчасти наделяют властью, присущей тишине. И они же научают людей и вещи быть послушными власти, исходящей из тишины.
Сегодня смерть уже не является самостоятельным миром, она лишь последний остаток жизни - жизни израсходованной и больше не владеющей тишиной. Её тишина словно дана ей взаймы, дана из жалости.