За время нашего венгерского турне случилось всего одно недоразумение, когда в отеле Бекешчабы у Ордановского прямо из номера спёрли гитару. Отлучился пообедать, а окно по случаю явно не мартовской жары оставил приоткрытым, понадеялся, что на второй этаж воры не заберутся. Ага, как же…
До концерта оставалось около трёх часов, и понятно, что ребята находились в шоке. Жора вообще готов был забиться в истерике. К счастью, вызванные сразу же милиционеры по горячим следам оперативно поймали преступника, он у них уже значился в картотеке как «отельный вор». Причём вор со странными наклонностями, поскольку деньги никогда не брал, только какие-то предметы. Что-то продавал, а что-то оставлял себе на память. Похоже, товарищ не очень дружил с головой, однако при этом, как нам объяснили, обладал кошачьей ловкостью, что и позволяло ему легко преодолевать заборы и стены. А тут ещё и водосточная труба проходила рядом с окном номера Ордановского. Жора тут же принялся осматривать инструмент на предмет повреждений и с облегчением констатировал, что всё в порядке. А затем мы рванули в местный театр, поскольку до начала шоу оставалось около тридцати минут. М-дя, «отличился» побратим Пензы, ничего не скажешь…
Короче, если не считать этого досадного происшествия, то в целом всё прошло на высшем уровне. Поставили Венгрию, что называется, на уши. Ещё и выступили на венгерском телевидении. Перед заключительным концертом нас пригласили в какую-то музыкальную программу, где нам пришлось отвечать на вопросы симпатичной ведущей. А затем рокеров и Ингу попросили исполнить по одной песне в небольшом зале со сценкой посередине и с окружившими её молодыми людьми. Мне это напомнило виденную в глубоком детстве программу «Музыкальный ринг». Только там сцена была квадратная, а здесь круглая.
А закончились гастроли банкетом с участием какой-то шишки из венгерского правительства, чьё имя после обоюдного представления друг другу я тут же благополучно забыл. И этот старпёр запал на Ингу, причём был так настойчив в своих ухаживаниях, что тут уж не только Метёлкин, но и я всерьёз заволновался. Тут ещё сама Чарская начала строить ухажёру глазки, и мы, переглянувшись с майором, решили откланяться всей компанией от греха подальше.
Когда наконец мы все уселись в лайнер, следующий рейсом Будапешт – Москва, майор Метёлкин выдохнул с облегчением:
– Фух, отмучались, теперь домой. Все нервы в поездке оставил.
– А представьте, отправились бы мы на гастроли в Соединенные Штаты, – подколол я сидевшего рядом комитетчика.
– Типун вам на язык, Сергей Андреевич, с меня и Венгрии хватило.
– Нет, позвольте, Виктор Валентинович, а как же планы по покорению западного слушателя? Венгрия – это так, разминка, – продолжал я стебать майора.
– До Штатов и прочих западных слушателей ещё дожить нужно… Товарищ стюардесса, можно вас? У вас леденцов нет никаких? Да, такие сгодятся, спасибо, а то что-то укачивает меня иногда в самолётах.
Как же я соскучился по своим родным! Закрутил Валюшку в объятиях, затискал визжащего от радости сына, а потом принялся выкладывать из чемодана гостинцы. В последний день пребывания в Будапеште решил избавиться от оставшихся форинтов и на пару с Мелик-Пашаевым устроил небольшой чёс по магазинам, сумев чудом отбрить рвавшегося с нами Метёлкина.
На следующий день с утра помчался на режиссёрские курсы, навёрстывать упущенное. Рязанов встретил меня с улыбкой:
– Ну как там, в Венгрии, Сергей Андреевич, новых революций затевать не собираются?
– Всё нормально, Эльдар Александрович, венгры буянили только на наших концертах.
– А тут мне Месяцев лично звонил, непонятно с какой целью интересовался вашими успехами на ниве учёбы.
– А я, кажется, догадываюсь… И что вы сказали, если не секрет?
– Сказал, что ученик вы прилежный, не без божьей искры, что со временем из вас может получиться неплохой режиссёр.
– А он?
– А что он… Поблагодарил и попрощался. Рассказывайте, Сергей Андреевич, что он задумал?
Пришлось признаваться, что звонок председателя Гостелерадио СССР был связан, скорее всего, с моим сценарием и предложением своей кандидатуры на пост режиссёра сериала.
– Ого, высоко взлетаете! – прокомментировал Рязанов.
– Да уж, не упасть бы, а то ведь чем выше взлетишь, тем больнее падать. И соломку не подстелишь. Но это, повторюсь, мои предположения, не более того. Мало ли, что там на самом деле на уме у Месяцева.