— Одной больше, одной меньше, — отмахнулся Локи, — какая разница?
Энки же мрачно смотрел на Константина; он не сомневался, что Бригид поставит мальчика на ноги в кратчайшие сроки, учитывая её способности и технологии Избранников, это не составит труда. Но все же, блондин никак не мог забыть карие искрящиеся глаза его сестры. Рука сама потянулась к шраму, что пересек его щеку. Рана была не глубокой, и ее можно было легко убрать, но Энки не хотел этого. Он проявил беспечность, и этот шрам будет вечным напоминанием об этом.
— Хватит думать о пустяках, — медик подошла к блондину и нежно провела ладонью по лицу мужчины: ей доставляло удовольствие прикасаться к шрамам, язвам и нарывам. Это позволяло ей не забыть, что они не боги, чьи имена носят — они так же уязвимы, пусть многие Избранники и позабыли об этом. — Давай я уберу его.
— Нет! — злобно сверкнув глазами, Энки направился к выходу из больничной комнаты; он никак не мог успокоиться, впервые за долгие годы жесткого самоконтроля он вышел из себя.
— Что это с ним? — Бригит перевела удивленный взгляд на усмехающегося Локи.
— А сама-то как думаешь? Наш безупречный друг допустил ошибку, вот и бесится. Когда мальчишка встанет в строй? Что передать в Академию?
— Через пару дней он будет вполне готов к обучению, но Гекате придется нелегко: у него сильная воля.
— Это уже её проблема. Ты же знаешь, она хорошо знает свое дело и любит ломать этих детишек, постепенно проникая в их разум и изменяя тело. И этот мальчишка не станет исключением.
— Иди уже, мне работать надо, — женщина подошла к пациенту, работы предстоит много: нужно пересадить донорскую кожу, проверить кровь на вирусы и заражение, провести дезинфекцию. Уж лучше бы Локи сжег его дотла, чтобы не осталось даже пепла. Бригид с маниакальной улыбкой надавила на гниющий шрам на животе Константина, любуясь тем, как смесь крови и зеленоватой гнили проступает на коже ребенка. — Бедняжка, с беглецами, особенно такими своевольными, у нас не церемонятся. Скоро ты познаешь истинные боль и унижение. Думаю, мы с тобой еще не раз увидимся.
Спустя 3 дня
Высокая статная женщина с гладковыбритой головой вошла в лазарет и тут же скривилась от едва уловимого запаха лекарств. Длинное черное платье в пол сидело на ней как вторая кожа, и при каждом шаге в разрезах платья появлялись стройные ножки. В руках она держала деревянную трость с металлическим набалдашником в виде головы орла. Гекате было уже больше сорока, но она по-прежнему выглядела очень молодо, хотя все же возраст давал о себе знать.
— Какие люди, — Бригид удивленно посмотрела на директора военной академии. Она никогда не приходила за новобранцами лично, а тут заявилась, несмотря на свою необъяснимую неприязнь к медикам.
— А чего ты ожидала? У нас первый беглец за двадцать лет — это большое событие, естественно, я хочу лично увидеть новобранца. — Женщина презрительно посмотрела на брюнетку, она даже не пыталась скрывать свое отношение к Бригид. — Где он?
— Сейчас приведу, — усмехнулась брюнетка, которая уже давно не обращала внимания на эту самовлюбленную фурию. Бригид направилась за Константином, что уже был готов к отправке в Академию. Сейчас мальчик рассматривал свою новую одежду — темно-коричневую курсантскую форму. В его селении не было таких тканей, да и одежда была простой.
— Идем, за тобой пришли, — Бригид с некой жалостью посмотрела на ребенка, но это было мимолетный явлением, и спустя мгновение её взгляд вновь стал холодным и презрительным.
— Кто? — Константин недовольно посмотрел на медика, эта женщина не нравилась ему: пусть она и вылечила его ожоги, но она была настоящей садисткой, что просто упивалась его болью во время медицинских процедур.
— Геката, она отвечает за обучение таких же сирот, как ты.
— То есть это она делает из нормальных людей тупых безжизненных марионеток? — огрызнулся мальчик, понимая, что все это глупо, но все еще не мог смириться со своей судьбой, к тому же он не знал, что стало с Искрой.
— А он своеволен, — хмыкнула Геката, внимательно рассматривая ребенка, — но ничего, мы это исправим. С этого момента, у тебя нет имени, нет семьи, нет своего мнения. Ты будешь делать то, что тебе приказывают, думать о том, о чем скажут. Тебе понятно?
Константин сжал зубы от злости и с ненавистью посмотрел на женщину, понимая, что не должен дерзить, но становиться марионеткой, лишенной воли не собирался.
— На твоей форме написан номер, — продолжила довольная Геката, которая уже предвкушала, как будет ломать этого своевольного мальчишку. — Запомни его: ╧ 63-90-785. Отныне ты будешь откликаться только на него, теперь это твое имя.
Женщина наклонилась к лицу Константина и внимательно посмотрела в карие глаза, в которых видела ненависть и злость, а еще не сломленная пока воля.
— Итак, — Геката сделала многозначительную паузу. — Как твое имя, курсант?
— Константин.
Дальше последовал удар тростью, он был такой силы, что мальчик упал на пол, во рту появился солоноватый привкус, и ребенок сплюнул на пол кровь. Он понимал, почему его ударили — эта женщина просто хотела его сломать, продемонстрировать свое превосходство.
— Неправильный ответ, — почти нежно сказала Геката. — Итак, как твое имя?
— Константин! — ребенок не собирался сдаваться, возможно, это глупое упрямство, но он должен был показать, что его не запугать и не сломать, он будет держаться до последнего.
Новый удар сбил с ног пытавшегося подняться мальчика; это было больно, очень больно, но ребенок продолжал упираться. Пусть Избранники делают с ним что угодно, но он не забудет свое имя и свою сестру.
— За неповиновение у нас принято наказывать, — скривилась Геката, направляясь к выходу, — но подробней тебе это объяснят уже в Академии.
В комнату вошло несколько солдат, один из них схватил Константина за руку и потащил за собой по полу: у мальчика не было даже возможности подняться. Сейчас он отчетливо понял, что выжить и сохранить свою личность в этом месте будет очень нелегко.
Старый город, новый дом
Искра медленно переставляла ноги, тупо уставившись вперед, все мысли разом исчезли из головы и только инстинкты заставляли её идти и идти, не останавливаясь. Усталость, отчаяние, боль — все смешалось воедино внутри нее, девушка уже не чувствовала себя живой, скорее уж оболочкой, в которой ничего не осталось.
Ночь опустилась на лес, и теперь почти ничего не было видно, отчего Искра постоянно спотыкалась, падала, поднималась и снова падала. Она и сама не понимала, почему не остановится, не уснет прямо на холодной земле; с каждым новым движением девушка все больше замечала, что тело не слушается её, оно казалось легким, словно ватным, и Искра уже не чувствовала своих конечностей. Когда показалась вышка, что стояла на границе изведанных территорий, у девушки словно открылось второе дыхание: теперь она просто бежала вперед, не обращая внимания на тяжесть рюкзака за спиной. Когда она достигла проржавевшей металлической конструкции, то просто рухнула на землю. Цель была достигнута, и силы покинули Искру окончательно: она просто лежала и слушала ветер, что завывал среди деревьев. Тяжелые веки опустились, и Искра погрузилась в беспокойный мир снов.
* * *
Утро встретило Искру жутким холодом, девушка с трудом разлепила глаза и приняла сидячее положение. Все вокруг было покрыто тонким слоем инея, хотя до зимы было еще далеко. Поежившись, Искра занемевшими руками потянулась к завязкам рюкзака. Она понимала, что нужно поесть и выпить отвар из целебных трав, иначе она просто не сможет идти. Сейчас, немного отдохнув, девушка осознала все, что произошло вчера. Её брата поймали, Андрей Николаевич мертв, а она осталась совершенно одна. Какой теперь смысл идти в старый город, что кишит монстрами?