Следующие места были лучше предыдущего, они напоминали собой обычные тюрьмы. При этом в каждом месте был зал, где рабы поднимали или хотя бы не теряли свои физические характеристики. А так же здесь и демонстрировали их способности.
Забавно, но даже в этих трёх домах были только мужчины.
В итоге я выпросил простой ознакомительный поход в аукционный дом.
— Пап, а как проходит аукцион?
— Ну, понимаешь, есть два вида: выставка и торги. Первый вариант: мимо товара проходят покупатели, осматривают и делают ставку, которую кладут в специальный ящик. Второй вариант: анонимные или не скрытые одновременные ставки за какой-то товар. Сейчас мы сходим на выставку. А вот торги нам без надобности, там товар не для наших текущих нужд, сплошная переплата. Хотя нашего плотника я именно на таком покупал. Пришлось потом его из состояния золотой куклы выводить несколько месяцев, но оно того стоило. Шикарный мужик! Был наёмником в соседнем королевстве. Как душа намного полезнее, к тому же владеет магией. Я на этой сделке сэкономил пару золотых. А на постройке домов вышло даже больше. Шикарно. Ладно, уговорил, сходим и на торги! — сказал отец.
— Папа, я молчал. Нафиг торги, раньше домой отправимся, можем даже на выставки не ходить! — откровенно говоря, я бы нанял пару кукол в пройденных местах. Пусть душа к этому не лежала. Тратить лишнее время из любопытства было не охота. Хватило описания для познания.
— Да понял я. Понял, ты очень сильно хочешь посмотреть на аукцион. Не проблема! — то ли он тролль, то ли сам хочет на аукцион.
«Полный *****ц!» — был бы я ребёнком, то мог бы устроить истерику… секунду. Я ребёнок! Но актёрского мастерства на это мне не хватит. Я слишком большой зануда для этого. Печально. Но на покерфейс, то есть безмятежное личико, меня хватит.
Выставок оказалось две.
Первая представляла собой более навороченную вариацию зала кукол, с более физически развитыми рабами-мужиками, а вот вторая занималась куклами-наложницами. Но у обоих этих мест было нечто общее: они выпячивали сильные стороны своих товаров. В первом месте на вооружение рабам выдавали оружие для демонстрации умений, а так же доспехи, даже предлагали устроить поединок для проверки их силы. Во втором на девушках и женщинах был минимум одежды. При этом за отдельную плату можно было увидеть лицо и тело, но прикосновения были запрещены.
Интересно, но рыцарей было больше именно во втором месте. И цены здесь начинались с нескольких золотых. На первой же выставке максимальной ценой мог похвастать пленный офицер соседнего государства с пиком первого уровня. И стоил он всего тридцать серебра. Но почему-то отец не захотел его брать, назвав хозяина зала «жухлом».
Среди всех залов, от муниципального зала и до выставок, не было каких-то различий в расах. Ни гигантов, ни удильщиц, ни какой-то другой расы. При этом на цену сильно влияло не только физическое развитие тела, но и возраст. Стариков или детей здесь не было.
Я на всякий случай уточнил у отца и тот ответил:
— Старики совершают меньше преступлений, да и часто выбирают каторгу, чем дожить свой век в муниципальном зале. Дети же редко могут совершить что-то достаточно тяжкое, чтобы стать куклой. Если же это происходит, то обычно их отправляют на торги, на выставке им нечего показать. Кстати, чтобы ты знал, цены на рабов всегда нестабильны и зависят от очень многого!
До вечера оставалось время. Отец повёл меня в лавку с местным мороженным. Стоило оно копейки, то есть фантики. Пока я вкушал какое-то охлаждённое фруктовое пюре из тарелочки, отец отмораживал себе мозги несколькими десятками таких же блюд разных видов.
Забавно, но на выходе он выглядел совсем другим человеком, чем этим утром.
Мороженное сотворило чудо!
Глава 9
Аукцион не должен был состояться сегодня. Либо я что-то понял неправильно ранее, в своё первое посещение особняка душ.
Торги рабами были первым этапом, затравкой перед торгами артефактами и книгами. Если честно, то последние интересовали меня больше. Но входная плата туда была величиной в десять серебра за каждого вне зависимости от возраста. Билет же на аукцион кукол стоил всего один серебряный на двоих. А отец и я были жадными.