На примере истории европейских революций можно проследить, насколько сложную и запутанную конфигурацию идей и конфликтов создает в обществе переходного периода такого рода межформационное влияние. Эта путаница ввела в заблуждение даже Маркса и Энгельса, которые, увидев в конфликте двух классов, пролетариата и буржуазии, одну из главных сил, ведущих к развитию индустриальной формации - что было совершенно справедливо, не сумели правильно экстраполировать историческое развитие этого конфликта. Основоположники марксизма пришли к принципиально неверному выводу том, что пролетариат, якобы, является потенциальным могильщиком капитализма. Абсурдность этого вывода очевидна даже при беглом методологическом анализе с позиций диалектического материализма, на котором, собственно, и основан марксистский подход. Но Маркс и Энгельс в этом случае поддались эмоциям. Они пошли на поводу у своего личного отношения к неприглядным реалиям европейского капитализма 19 века, что по-человечески понятно, но недопустимо для объективного исследователя. В итоге, это привело их под влияние расхожих мнений, господствовавших тогда в кругах европейских поборников социальной справедливости.
В действительности, большая часть европейских социальных конфликтов вовсе не была восстанием пролетариата против буржуазного угнетения, как это истолковано в марксизме. Европейский капитализм той эпохи, и весь её социальный фон, подвергались, как уже было сказано, сильнейшему влиянию сторонников и идеологов доиндустриальной формации. Как следствие, эти конфликты были, по сути своей, борьбой не двух, а четырех сил, четырех классов принадлежащих к двум формациям. Каждый из них стремился решить две задачи. Во-первых, закрепить ту формацию, к которой он принадлежал, то есть, совокупность тех порядков, в который он мог выжить как класс, как сообщество людей, сложившееся и существующее только во вполне определенных социально-экономических условиях, и к этим условиям наилучшим образом адаптированное. Во-вторых, улучшить и упрочить свое положение в рамках этих порядков.
Буржуазия выступала за неприкосновенность частной собственности - и это было межформационной борьбой, борьбой за индустриальную формацию и против формации доиндустриальной. Одновременно буржуазия вела борьбу за получение преимущественных позиций при покупке труда пролетариев. Эта борьба уже шла в рамках индустриальной формации – внутри неё. Она шла между двумя классами, принадлежащими к этой формации, и в равной степени заинтересованными в её сохранении и упрочении, но одновременно стремящимися укрепить своё положение внутри этой формации, относительно положения класса-конкурента. Пролетариат сопротивлялся попыткам низведения себя до положения юнитов, то есть, по сути, также выступал за неприкосновенность своей единственной собственности - труда. В этом его интересы совпадали с интересами буржуазии – оба класса выступали за индустриальную формацию. Но эти интересы тут же расходились, когда речь заходила о положении классов внутри индустриальной формации. Юниты выступали против непривычной им ситуации, когда они должны продавать свой труд, постоянно отстаивая выгодные для себя условия его продажи, а не получая более или менее твердо установленное вознаграждение в рамках прав, делегированных им сеньором - и, тем самым, выступали за доиндустриальную формацию. Сеньоры воевали за сохранение своего положения в рамках старой вертикали делегирования власти - и тоже тем самым выступали за доиндустриальную формацию. Однако эти два класса одновременно вели борьбу друг против друга за свои привилегии в рамках доиндустриальной формации, чему свидетели бесчисленные крестьянские бунты. Таким образом, существовало четыре стороны, каждая из которых вела борьбу на два фронта. Каждая из них могла в каждый конкретный момент, на любом из этих фронтов, заключить выгодный для себя союз с любой из двух других сторон, на этом фронте не представленных, но ведущих свою борьбу с этим же противником на других фронтах. Цель такого союза - ослабить своего противника здесь и сейчас, получив тактические преимущества.
При этом и буржуазия, и пролетариат были ещё только-только сформированы. В культурном и идейном плане они были крайне слабы, у них не было ещё ни устойчивой идеологии, ни традиций. В итоге, "борьба за социальную справедливость" сплошь и рядом оборачивалась борьбой за восстановление старых порядков, причем при массовой поддержке юнитов. И, во многих случаях, доиндустриальной формации удавалось одерживать убедительные победы.