Передачи идеологических функций не отмечается. Напротив, заметно стремление США и далее укрепляться в роли идеологического лидера индустриальной формации.
Общая же тенденция везде одна и та же: США оставляют за собой контроль над наиболее передовыми технологиями и направлениями во всех областях человеческой деятельности. В частности, они тем жестче контролирую производство той или иной продукции, чем в большей степени она является самой передовой, самой новой технологически, самой наукоемкой и самой продвинутой в техническом плане. Все технологические цепочки "второй свежести" США спокойно передают в страны индустриальной формации. В страны доиндустриальной формации такие цепочки также передаются - но обязательно с логистическими и технологическими разрывами, обеспечивающими возможность немедленного сворачивания такого рода производств, в том случае, если ситуация выйдет из-под политического контроля Соединенных Штатов. А вот научно-технологические и исследовательские центры выводятся из США очень и очень осторожно: только на территорию стран, где достигнута достаточная устойчивость индустриальной формации, только через корпорации, особенно тесно привязанные к США, и всегда с существенными «прорехами» в технологических цепочках.
Тем не менее, утечка технологического знания из-под контроля США, прежде всего, в Китай, является одной из острых проблем, стоящих перед Вашингтоном. Однако проблема эта совсем иного рода, чем она видится политологам на постсоветском пространстве, мыслящим в категориях доиндустриальной формации и говорящих об угрозе "соперничества между США и Китаем". Проблема заключена в том, насколько успешным и устойчивым будет переход Китая в индустриальную формацию, совершаемый очень быстрыми темпами и на наших глазах. В условиях индустриальной формации роль государства нивелируется, и всякого рода противостояния и соперничества переходят в совершенно иную форму и плоскость. А вот в случае отката к доиндустриальным отношениям, Китай, получивший самый широкий доступ к технологиям индустриальной формации, и широко включенный в её технологические цепочки, действительно может стать для индустриального мира в целом, и для США в частности, источником больших проблем. Однако и в этом случае суть такого конфликта будет вовсе не в противостоянии США и Китая - а в противостоянии двух формаций, соперничающих в мировом масштабе.
Впрочем, такой поворот событий является все же крайне маловероятным. Хотя на сегодняшний день Китай и является спорной зоной, где индустриальная формация мало-помалу вытесняет доиндустриальные элементы, но, при этом, Соединенные Штаты представляют собой крупнейший рынок сбыта китайской продукции, а государственные структуры Китая, в свою очередь, стали крупнейшим держателем долговых обязательств, как США, так и большинства промышленно развитых стран мира. Таким образом, конфронтация была бы губительна для обеих сторон, и обе стороны это понимают, а потому всегда находят компромисс, хотя нередко и оказываются в шаге от экономической войны.
Но это лишь тактический аспект ситуации. Стратегически все обстоит ещё интереснее.
В силу ряда исторических причин, китайским доиндустриальным сеньорам - а их роль в условиях КНР принадлежит номенклатуре КПК, удалось получить от своих партнеров из индустриального мира максимум возможных преференций. Как следствие, номенклатуре КПК удалось не только сохраниться в целом, как сеньоральный класс, но даже укрепить свои позиции. Антиноменклатурные протесты в Китае решительно и жестко пресекаются, номенклатурная вертикаль надежно стабилизирована, в ней действует продуманный механизм ротации кадров и поэтапной передачи власти, исключающий потрясения переходных периодов. Казалось бы, налицо все признаки стабильной доиндустриальной формации. Но именно в силу выверенной и прекрасно работающей организационной и кадровой политики, китайская номенклатура оказалась способна как к объективному и глубокому анализу ситуации, так и к долгосрочным стратегическим проектам. На сегодняшний день верхушка КПК имеет в своем распоряжении если не самые лучшие, то, уж во всяком случае, одни из лучших в мире структур, осуществляющих стратегическое планирование - хотя она и не склонна афишировать этот факт.
Так вот, оценив перспективы развития ситуации, номенклатура КПК сочла борьбу за сохранение доиндустриальной формации исторически бесперспективной. В результате, Китай стал уникальным примером спланированного формационного перехода. Разумеется, такой переход имеет и свои особенности. В частности, номенклатурный класс принял меры для того, чтобы организованно, испытав минимум потрясений, перейти в новую реальность. Широкое кредитование Китаем стран индустриальной формации является частью этого плана.
Иными словами, китайская номенклатура, накопив огромные ресурсы, претендует на вхождение в международный клуб транснациональных производственных корпораций и банков (ТНК и ТНБ), уже по правилам игры индустриальной формации. То есть, на правах именно члена клуба, а не государства, пусть и привилегированного, но, все же, только обслуживающего этот клуб. Именно в таком положении и находятся сегодня, по отношению к индустриальной части мира, все, без исключения государства - продукты доиндустриальной эпохи. Включая, кстати, и собственно Китай и даже США.
Реализуемость этого плана оценить сегодня довольно сложно и здесь-то и заложены риски доиндустриального отката Китая. Дело в том, что, ТНК-ТНБ и национально-территориальные государства устроены все же очень по-разному. Они могут соперничать за степень влияния на различные мировые процессы, структурируя мир тем или иным образом. Но при этом они не вступают в прямую конкуренцию, на одном и том, же поле, поскольку обитают в разных средах - скажем, как слоны и киты, которые едва ли могут сойтись друг с другом в прямой схватке. Как следствие, для того, чтобы войти как игрок в клуб ТНК-ТНБ, Китаю придется создать и собственные структуры, характерные именно для ТНК и ТНБ, и нехарактерные для государств в их привычном понимании. В настоящее время китайское руководство предпринимает масштабные шаги в этом направлении, превратив Китай в мирового кредитора, то есть, по сути, в гигантский ТНБ. Но говорить об успехе или неудаче этого плана пока преждевременно. Китай, как государство, ТНК и ТНБ, работающие в контакте с ним, и транснациональные структуры, создаваемые Китаем, находятся в очень сложном и тесном переплетении, порождающем и множество общих интересов, и множество острых противоречий.
С другой стороны, перенос значительной части мировой промышленности, в том числе и высокотехнологической, в Китай неизбежно привносит в китайское общество отношения, свойственные индустриальной формации, во всем их многообразии, притом, не только "сверху" но и "снизу". Хотя китайская номенклатура и стремится сохранять в неприкосновенности свою среду обитания и пресекает любые попытки создания политических сил, альтернативных КПК, в китайском обществе очень быстро растет запрос на глубокую и всеобъемлющую демократизацию жизни. Следом за появлением и численным ростом промышленного пролетариата стали возникать независимые профсоюзы. Растет забастовочное движение. Технологический скачок неизбежно порождает скачок образовательный и культурный - а это также способствует дальнейшему переходу Китая к индустриальной формации.
Все перечисленное неизбежно порождает острый межформационный конфликт. Причем, по мере экономического развития Китая, этот конфликт будет объективно обостряться и усиливаться. Вместе с тем, и логика развития КНР, и место, занимаемое им в мировой экономической и финансовой системе, исключают вариант самоизоляции, который мог бы заморозить нарастание этого конфликта. Как следствие, Китай в обозримой перспективе ближайших 20-50 лет неизбежно окажется одним из мировых центров классовых битв, сопровождающих переход от доиндустриальной формации к индустриальной.