С одной стороны, все они уже не сотрудники спецслужбы и не подставляют "официальную" часть системы. С другой - обладают всеми полномочиями, возможностями, а также необходимым опытом и связями для использования как отдельных штатных сотрудников, так и структур ФСБ-СВР-ГРУ, занимающих по отношению к ним фактически подчиненное положение.
Такая система действует по принципу Протея - у неё нет единого управляющего центра. Любая отрубленная конечность немедленно отрастает вновь, а найти голову не удается, поскольку головы, как таковой, вообще нет. Иллюзия о том, что "Путин решает всё" - не более чем иллюзия. Путин - лишь публичное лицо системы, он, бесспорно, "старший товарищ", и очень высокого уровня, но отнюдь не абсолютный монарх, и даже не верхняя точка иерархической пирамиды. Такая система основана на балансе интересов входящих в неё групп, но при этом объединена общей борьбой за сохранение доиндустриального устройства общества. Идейным стержнем такой системы является идея ленной вертикали, оформленная в эмоционально привлекательные идеологемы, противопоставленные индустриальной системе ценностей. Организующим принципом - баланс интересов различных групп. Все решения "старших товарищей" любого уровня легитимны с точки зрения системы лишь до тех пор, пока они остаются в этих рамках. При любой же попытке выйти за их пределы, и, тем самым, нарушить устойчивость системы, нижестоящего просто сдуют, как пыль, а "старший товарищ", пусть и сколь угодно высокого ранга, столкнется, для начала, с лютым саботажем со стороны всей находящейся в его ведении цепочки нижестоящих функционеров. Если же он не отреагирует на этот сигнал, не вернется в пределы дозволенного и попытается и далее проводить антисистемную линию, то он неминуемо будет смещен общими усилиями, как других "старших товарищей", так и собственного окружения.
Нижнее звено такой системы, чиновники, формируются теми же социальными лифтами, из числа менее удачливых кандидатов в мафиози, отсеянных на одном из ранних этапов, но обязательно прошедших первый фильтр отбора. В отличие от "товарищей", чиновники - не субъекты системы. Они не имеют директивных функций и права на самостоятельную постановку задач. Чиновник, как объект управления только получает сигнал, а затем перекодирует и ретранслирует его. За это ему предоставляется рента: за каждой чиновничьей должностью закреплена та или иная возможность получать легальные, с точки зрения системы, доходы. Для обывателя-юнита все это может выглядеть – а, зачастую, и выглядит - чистейшим криминалом: взятки, воровство, наркобизнес и что угодно ещё. Но это никакой не криминал, и не коррупция, в классическом смысле, то есть, не разъедающая систему ржа. Напротив, это её важнейший структурный элемент - подлинная "скрепа", на которой вся такая система, собственно, и держится. И до тех пор, пока чиновник транслирует поступающие ему сигналы так, как он и должен это делать в рамках правил системы, без существенных отступлений и искажений, он никогда не будет привлечен к ответственности за пользование своей законной рентой, что бы ни говорил по этому поводу писаный закон. Писаные законы в такой системе касаются только её нижнего звена - юнитов. Верхние социальные этажи живут по совсем иным правилам.
Примерно к 2008 году доиндустриальная формация, организованная описанным выше образом, одержала в России уже полную победу. Все оказалось подчинено мафиозной вертикали, и никакая деятельность вне её стала невозможна. Однако это породило и ряд специфических трудностей. Хотя мафиозная структура, созданная спецслужбами, оказалась чрезвычайно эффективна при захвате собственности, ускользнувшей было в индустриально-рыночный сектор, она проявила полную неэффективность во всем, что касается интенсивного развития. Робкое движение вперед сменилось застоем и технологическим откатом назад. Все инновационные и модернизационные планы неизменно проваливаются. Причина проста: никакая модернизация на уровне технологий индустриальной формации невозможна без соответствующей социальной среды. А Россия, и вместе с ней контролируемые ею с помощью энергетической зависимости и доиндустриальных диаспор страны-сателлиты, угодили в ножницы «барьер 2 - барьер 1», описанные выше. Система впала в стагнацию – и, одновременно в ней резко возросло внутренне социальное давление. Огромные, прекрасно отлаженные структуры, нацеленные на захват и поглощение, оказались без дела. В этом плане ситуация сильно напоминает Испанию времен победного окончания Реконкисты: отлично отлаженный, опьяненный недавними победами, буквально рвущийся в бой механизм экспансии, атаки, наступления, дошел до крайних пределов ранее намеченных рубежей, одержал полную победу по всем направлениям – и оказался без дела. Но при этом он не желает сходить со сцены. Он ищет новые горизонты – и вот уже Реконкисту сменяет трансатлантическая Конкиста.
Итак, единственный способ преодолеет стагнацию - внешняя экспансия. Её направление тоже достаточно очевидно. В индустриальном обществе есть множество активов, причем высокотехнологичных. Финансовые ресурсы для их скупки имеются – но на этом уровне индустриальное общество умеет защищаться от доиндустриальной реакции, тут все решают далеко не одни только деньги. Примеры известны и их немало: скажем, попытка «Северстали» купить Arcelor в 2006 году или история с несостоявшейся покупкой Opel в 2009.
В обоих случаях финансовые предложения заведомо превышали рыночную стоимость активов – и, тем не менее, обе сделки были сорваны. Они срывались в тот момент, когда речь заходила о пунктах договора, предусматривающих полный доступ к технологиям – то есть о том, ради чего всё, собственно, и было затеяно. Индустриальная формация готова экспортировать на доиндустриальную периферию большую часть своих технологических изделий, за исключением разве что самых опасных. Но выпускать из рук контроль над самими технологиями она не станет, и принципиальность этого вопроса – в одном ряду с вопросом о святости и неприкосновенности частной собственности.
И вот тогда на историческую сцену выходит авангард и рыцарский орден современной доиндустриальной формации, порожденный Россией – мафия спецслужб. Помимо финансовых ресурсов в его руках сосредоточена огромная, и очень специфическая информационная мощь: отработанные на полигоне пост-СССР технологии захвата. Опыт работы с компроматом: умение его копить, создавать и использовать в сочетании, с искусством грамотного, максимально точного и строго дозированного применения криминального давления – это как раз то дополнение к деньгам, которое и может обеспечить успех доиндустриальной экспансии. Это высокоточное и очень эффективное оружие доиндустриальной формации, сконструированное ею на основе её социальных технологий. Повторить его в ответ симметрично индустриальной формации не удастся. Если она попробует создать у себя аналогичную структуру достаточного масштаба и эффективности, то порожденный ею дракон, выйдет из-под контроля и пожрет её самоё. Ответ здесь возможен только асимметричный. Ответ, собственно, банален: это укрепление институтов гражданского контроля – той основы, на которой, собственно и воздвигнута индустриальная формация.