МакКиннон взглянула удовлетворенно на ступени. Два коротких лестничных пролета – и второй этаж, а там до перехода – рукой подать. Всего-навсего безлюдный корпус в самой чаще леса. Бывали передряги и похуже, а чужие шаги где-то наверху – мираж, да и только.
- Закрыто, - Марлин толкнула плечом дверь.
- Отойди, - Джеймс взял разбег. Эффектно выбить хлипкую деревяшку из проема слишком просто, но как зрелищно.
- Подожди, - рука Лили легла на его локоть – игриво и в то же время властно. Сила решает многое, но не все. На то, чтобы вытащить шпильку из буйной копны требуется секунда. На возню с замком – минута-другая, исполненная внимательных взглядом. Один – недовольный, насмешливый. Другой – подбадривающий, увлеченный. Желанный щелчок приносит почти физическое удовлетворение.
- Ты где научилась замки вскрывать, Цветочек? – в глазах Джеймса заплясали задорные смешинки.
- Не думаю, что мне стоит обсуждать это с патрульным, - деланное равнодушие призвано распалить его и без того жаркое любопытство. Не рассказывать же, как они с Петунией расхаживали по заброшенным складам да магазинчикам в надежде поживиться редкими предметами гигиены или невысохшей тушью для ресниц.
- В том корпусе будут люди, - шепот Марлин едва различим. Хлама в переходе столько, что сотня метров заменяет утреннюю гимнастику. Втиснуться, перелезть, наклониться, откинуть в сторону пару-тройку стульев. Зимняя куртка печет взмокшую спину. Выбившиеся прядки липнут ко лбу и вискам.
- Надеюсь, и Петуния там, - слова невозможно разобрать, но Джеймс уверен, что Лили пробормотала именно эту фразу. Губы так сжаты, что побледнели, превратились в ниточки. Глаза исполнены решимости. Руки подрагивают едва заметно. Конечно, девчонке страшно. Она же не сталкер, в конце-то концов. Пусть даже и вскрывает замки заколкой.
Три пары ног спустились по лестнице. Грубые ботинки патрульных и элегантные сапожки Лили до самых колен. Мягкая кожа облегает изгиб тонкой щиколотки, чуть топорщится в голенище. МакКиннон прижала палец к губам. Замерла у стеклянной двери, за которой шепчутся, вспоминая прошлое, непрощенные. Если прислушаться, наверняка, разберешь разговоры о чистоте крови. Достопочтенные семейства предупреждали, что нельзя допускать маглорожденных в мир волшебства, и вот к чему привела толерантность Министерства. Весь мир в руинах.
Джеймс повел ладонью, призывая спутниц пригнуться. Первым прошмыгнул вперед, не повернув головы в сторону. Лили последовала за ним. Не сдержала любопытства и бросила взгляд за мутное стекло. Маргиналов ей доводилось видеть и в черте города, но эти, живущие обособленно, словно коммуна какая-то или секта, её заинтриговали.
Ребята торопливо спустились по лестнице и остановились у входа в подвал. МакКиннон передернула плечами. Всю дорогу её преследовали мысли о необходимости искать ключи от темниц, снимать двери с петель или выпиливать металлические решетки. На практике все это, конечно, оказалось бы куда сложнее, чем в теории, сводя шансы преуспеть к нулю. Теперь, когда Лили продемонстрировала любопытную способность вскрывать замки булавкой, часть тревог отступила.
Едва механизм издал щелчок, решетчатая дверь скользнула вперед. Протяжный скрип разорвал тишину, лишил дыхания, зазвучал, не смолкая. Надсадно и зловеще. Джеймс почти ощутил, как шевелятся волосы на его макушке. Молниеносно вытянув руку, он поймал предательскую створку и кивком головы велел девушкам идти дальше. Выхватив у Лили массивный амбарный замок, продел дугу сквозь петли, но не защелкнул фиксатор.
- Вы смотрите по левой стороне, я - по правой, - прошептала МакКиннон. Заглянула, не дожидаясь ответа, в первое узкое окошко, расположенное на уровне глаз. Знакомый интерьер – теснота, каменные стены, свисающая с потолка цепь, пыльный топчан в углу. Ни души.
За следующей дверью ей удалось заметить распростертую на полу фигуру. Высохший мужчина, лицо которого почти полностью скрывала черная кустистая борода, что-то тревожно бормотал во сне, постанывал, вздрагивал. От его рук остались замотанные в какие-то тряпки культи.
Марлин отшатнулась, чуть не сбив с ног Джеймса. Ощутила, как к горлу подкатывает тошнота. Сглотнув, отерла со лба испарину и, встретив встревоженные взгляды спутников, покачала головой. Решительно двинулась дальше. Вид лишенного конечностей человека прочно осел в голове, вызывая противоречивые чувства. Выпустить бы каждого пленника, спасти, вернуть в город, помочь забыть об этом месте. Бежать отсюда быстро и далеко, лишь бы не попасться в руки безумным экспериментаторам.
- Туни? – жаркий шепот Лили слишком громкий, почти оглушительный после долгого молчания. – Туни, это ты?
Тонкие пальцы обхватили прутья решетки. Рыжеволосая привстала на цыпочки, чтобы лучше разглядеть сжавшуюся в углу фигуру. В темноте под холщевыми лоскутами не так-то легко распознать кого бы то ни было. Зеленые глаза – то пытливо сощуренные, то распахнутые от нетерпения – мечутся от костлявых щиколоток до поникшей головы. Белесые спутанные пряди разметались по плечам, упали на лицо, прилипли к длинной шее.
- Петуния Эванс! – голос обретает отчаянную громкость. Слышно, как приходят в оживление другие пленники. Кто-то умоляет о помощи. Кто-то кричит – страшно и безумно. Кто-то стонет. Кто-то просит воды.
Ладонь Джеймса легла на плечо Лили – предостерегающе, успокаивающе, настойчиво. Марлин шикнула на девушку, с облегчением отходя от очередной двери, за которой кто-то висит на цепи так же, как она сама совсем недавно. Кровоподтеки застилают лицо – не разглядеть, молод несчастный или стар, жив ли ещё.
- Лили? – блондинка с трудом поднялась на ноги. Семеня, приблизилась к окошку. Уставилась недоверчиво на сестру, сузив отвыкшие от света глаза. Лицо осунулось, по скуле разлился винным пятном синяк, губы пересохли и потрескались.
- Все хорошо, Туни, все хорошо. Мы вытащим тебя, - рыжеволосая нервно запустила неизменную булаву в замок. Завозилась торопливо и тревожно. Прежде уверенные твердые руки перехватывают то и дело импровизированную отмычку, срываются, дрожат. Гул в коридоре нарастает. Пленники жаждут свободы. Слышат, ощущают, вдыхают присутствие чужаков. Грозят, молят, клянчат, бьются о стены в бессильной злобе. Сердце Лили стучит у самого горла.
Щелчок – и она заключила сестру в крепкие, грубые, неуместные объятия. Заскользила ладонью по сальным волосам. Стянула с себя куртку, укрывая покрытое мурашками озноба тело. Заглянула в глаза, точно желая убедиться, что всё это – не сон. Что к завтраку они с Туни будут дома. То-то родители обрадуются. То-то она утрет нос высокомерным патрульным. То-то Северус с ума сойдет.
- Уходим, быстро, - Джеймс решительно потянул Лили за локоть. Позже придется отдать ей верхнюю одежду. Замерзнет ещё в этом своём удивительно мягком пушистом белоснежном свитере.
- Выпустите меня, - в хоре безумных визгливых голосов выделяется один – слабый, тихий, исполненный надежды. – Пожалуйста.
- Нет времени, - едва слышно шепчет МакКиннон, явственно осознавая, что все эти люди – их крики, согбенные тела, стоны – станут неизбежной частью её снов, будут возвращаться в воспоминания, съедая душу укором и болью.
- Я хорошо знаю это место, - голос обретает мощь. Сквозь решетку тянется костлявая тонкая рука. Вдоль просвечивающих вен – шрамы и воспаленные швы, на пальцах – рябь множественных ожогов. – Вы создали много шума. Наверняка, они уже идут сюда. Без меня вы не выберетесь.