Джинсы и футболка, оставленные ею, великоваты, но сидят определенно лучше, чем всякая одежда, принадлежавшая ему последнюю дюжину лет. На тёмно-красной футболке гигантский лев. Блэк задался вопросом, кто носил эти вещи. Отец? Брат? Поттер, забегая после дежурства? Последний вариант вызвал что-то сродни досаде. Некое чувство, ранее не испытанное парнем. Жгучее. Иррациональное. Мучительное.
Блэк нашёл её в гостиной. Поджав под себя ноги, МакКиннон сидела на меховой шкуре. Лениво ворошила кочергой угли в камине. Взгляд устремлен в топку, отблески пламени пляшут в зрачках. Щеки заалели от жара огня.
Меблировка комнаты не отличалась особым лоском или дороговизной. Скорее даже наоборот – примитивные обои в цветочек, рыхлый аляповатый диван, журнальный стол с подложенной под ножку газетой. Стопки книг по углам. Бесконечное множество свечей – плоских, высоких, толстых, фигурных – хаотично расставленных тут и там. Но какие бы интерьерные калькуляции Блэк не проводил в уме, один факт оставался неоспоримым. В гостиной было уютно. Впору растянуться во весь рост на пушистом ковре, укутать ноги шотландским пледом и задремать у камина. Желательно, не в одиночестве.
Блэк молча опустился на пол. Достаточно далеко, чтобы не дотронуться случайно. Достаточно близко, чтобы разглядеть россыпь родинок на предплечьях. Достаточно, чтобы отвоевать себе кусочек территории в чужом доме. Обхватил руками острые колени. Позволил голым стопам утонуть в теплом мехе. Сдул со лба непослушную челку.
- Когда вы вошли, создалось впечатление, что ты прѝ смерти, - конечно же, не укор. Скорее, насмешка или недоумение. Уж она-то умеет на глазок оценивать физическое состояние. Неужели ошиблась? Или просто не решилась выгнать?
- Прости, если разочаровал, - тихий смешок. – У твоего приятеля комплекс спасителя. Просто вытащить меня из драки ему показалось не достаточно. Кстати, он приятель или что-то большее?
- Тебе-то какая разница? – уклончиво. С отчетливым пониманием первопричины вопроса, и оттого особенно ехидно. В свете огня русые волосы кажутся медными. Ржавыми.
- Никакой, - правила игры приняты. Отрицание всяческих намеков на эмоции волнует куда сильнее очевидной взаимности.
- Вот и славно, - МакКиннон потянулась к нему. Встретила недоуменный, но заинтригованный взгляд, и возвела глаза к потолку. Скорее демонстративно, чем раздраженно. Задрала подол футболки. Придирчиво оглядела обширную припухлость с багровым кровоподтеком на ребрах. Прощупала пальцами, не обращая внимания на стон, сорвавшийся с губ. – Даже если есть перелом, то без смещения. Старайся поменьше двигаться, и всё будет хорошо.
- Это в твоём понимании означает «подлатать»? – Блэк опасливо отодвинулся, не желая больше подвергаться столь грубому осмотру.
МакКиннон подтянула к себе увесистый чемодан, таившийся в тени каминной кладки. Рыжая кожа потрескалась, но металлическая фурнитура блестела, словно лишь сегодня усердно кем-то начищалась. Щелкнул затвор, с глухим хлопком плюхнулась на пол крышка, открывая взгляду аккуратно уложенные баночки.
- Снимет отек и уменьшит боль, - нагретая ладонями мазь жирным слоем укрыла расплывчатый синяк. Остатки МакКиннон распределила вокруг подбитого глаза. Слишком много ни к чему не обязывающих прикосновений для одного дня. Влажный ватный тампон повторил рисунок ссадин и царапин, очертил содранные костяшки, оставляя лёгкое жжение. – Это – чтобы не допустить воспаления.
Тонкая белая нить попала в ушко иголки с первой попытки. МакКиннон сосредоточенно осмотрела рассеченную бровь, обреченно вздохнула. Сшивать лоскуты живой кожи – не так-то просто, если ты не профессиональный медицинский работник.
- Что ты собираешься делать? – Блэк инстинктивно закрыл порез рукой.
- Будет немного больно, - лживое клише едва ли способно успокоить. Натянула тонкие перчатки с устойчивым резиновым запахом. Не дожидаясь разрешения, щедро обработала спиртом поврежденную бровь. Поджала губы, заглянула в расширившиеся от неприятного предвкушения глаза. – Не дергайся, если не хочешь лишиться зрения.
Первый стежок стягивает края пореза. К удивлению Блэка это не так больно, как он успел себе вообразить. Приятного мало, конечно. Но просьбу сидеть спокойно он выполнит, не прилагая к тому особых усилий. Если сосредоточиться на её лице сурового безрадостного ребенка, пересчитать длинные ресницы, представить вкус бледных губ, можно и вовсе отрешиться от иглы.
- Если не будет беспокоить, вытащишь нитку через неделю, - МакКиннон отодвинулась. Стянула с рук перчатки и откинула в сторону. Не глядя на Блэка, принялась убирать в чемоданчик целебные мази.
- А если будет беспокоить? – уголок губ дернулся в не оформившейся улыбке. Тепло огня действует на него лучше всякого снотворного. Веки кажутся тяжелыми, зевоту сдерживать практически не возможно. Глубокий затяжной вдох растягивает рот, наполняет медлительный ленивый мозг кислородом. Блэку не хочется уходить из этого дома. Не хочется брести по замерзшему лесу, возвращаться в промозглую комнату со скрипучей кроватью, отвечать на скучные вопросы кузин. Едва ли МакКиннон согласится прятать у себя непрощенного.
-Если будет беспокоить, приходи, - неожиданное предложение вырвало его из задумчивости. Оценивающий взгляд скользнул по спокойному лицу МакКиннон. – Только ночью. Не хочу, чтобы тебя кто-нибудь увидел.
- Беспокоишься за меня?
- Тебе пора, - МакКиннон поднялась на ноги. Высокая, для девчонки, но ему едва до носа достает. Уперла костлявые руки в бока, посмотрела исподлобья. Притопнула, поторапливая.
Блэк с раздражающей медлительностью оторвался от пола. Одернул подол футболки. С таким трофеем его и непрощенные прочь погонят. Едва ли среди них найдётся хоть один выпускник факультета львов. Львы их всего и лишили. Придумали клеймо. Написали новые законы. Выжгли всякого, чья фамилия мало-мальски запятнана порочными связями, с незримого гобелена магического сообщества.
- Возьми, - когда он потянулся к своему пальто, не по погоде легкому, изношенному до неприличия, МакКиннон кивком головы указала на вешалку. На крючке висела болотного цвета куртка. Капюшон оторочен мехом. Подкладка толстая и тяжелая. Обещающая тепло в самые лютые морозы.
- Спасибо, - здравый смысл задвинул визжащую гордость в самый дальний уголок сознания. Лучше уж принять унизительное пожертвование, чем воровать. Да и куртка ему в пору.
За дверью ливень избивает землю упругими струями. Может быть, ноябрьский воздух и потеплел, но вода совершенно точно ледяная. Маглы говорят про такую погоду, что хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. В васильковых глазах МакКиннон плещется сомнение. Она почти готова позволить ему остаться. Скоротать лишние пару часов у камина. Осталось только побороть предубеждение, с детства вбитое в голову. Расправиться с моральными принципами. Подобрать дюжину достойных аргументов о человечности и сострадании. Уговорить гордость умолкнуть ненадолго. Не предположит же он из-за крошечного проявления доброты, что девчонка просто не хочет прощаться с ним?
- Береги себя, - Блэк понаблюдал немного за работой мысли МакКиннон и упростил ей задачу. Кривая улыбка. Опущенный до самых бровей капюшон. Нелепый жест рукой – так военные отдают честь.
Непрощенный покинул дом. Зашагал быстро и уверенно к пустырю, ссутулившись, склонив голову вперед, чтобы закрыться от ветра.