Минерва огляделась, ощущая в груди нечто сродни гордости и необъяснимого патриотизма. Вот они - бывшие однокурсники, коллеги, соседи - стоят плечом к плечу там, где прежде делили трапезу и получали весточки из дома, привязанные к совиным лапам. У каждого в руках палочка, а значит, что бы не твердили старейшины о Дамблдоре, веру в воскрешение волшебства никто не утратил. Все просто ждали.
- Не зевай, МакГонагалл, - она обернулась на знакомый голос, и в дюйме от неё рыжую вспышку погасил мягкий синий луч. Альфард Блэк манерно склонил голову в поклоне и тотчас унёсся прочь. Прикрывать разъяренную сестру.
Минерва задержала дыхание. Годы осыпали его виски серебром, залегли тонкими морщинками у вечно смеющихся глаз, обесцветили лицо. Но в остальном этот повеса и ловелас оставался тем же. Слишком красивым. Слишком недосягаемым. Слишком непредсказуемым.
Ей бы не следовало задаваться вопросом, зачем Альфард, индифферентный к политике и власти, вздумал лезть в этот бой. Где-то у противоположной стены наносил сокрушительные удары ее Элфинстоун. Тёплый, добрый, понятный и надежный. Тот, кто помог ей приспособиться к новому миру. Стал верным другом, а после спутником жизни и отцом маленькой дочки, что в счастливом неведении спала крепким сном под надзором Алисы. Тот, кого Минерва МакГонагалл никогда бы не посмела предать.
Но память, коварная и непослушная, возвращала ее в те давно ушедшие годы, в которых она сама была ещё девчонкой. Минерве хотелось получить все и сразу. В ущерб сну она усердно занималась, чтобы первой вскидывать руку, едва заслышав вопрос кого-то из профессоров. Тренировалась в любую погоду, чтобы в день матча оседлать метлу и забросить в кольца противников рекордное количество квоффлов. Поддерживала проделки друзей, но благодаря дальновидности и прекрасной репутации всегда выходила сухой из воды. Минерва МакГонагалл была и оставалась перфекционистом до мозга костей, и потому Альфард Блэк просто не мог не привлечь ее внимания.
Ему все давалось легко, и этот налёт раздражающей небрежной идеальности манил ее сильнейшим из магнитов. То, как сидела на нем однотипная школьная форма, как безо всяких упражнений и промахов срывались заклинания и чары с кончика его волшебной палочки, как он за компанию с приятелями закладывал над полем лихие виражи, но ленился вступать в команду - все это разительно контрастировало с очевидными слабостями и недостатками прочих сверстников.
Альфард лучезарно улыбался Помоне, и та сама, без лишних просьб и уговоров, пересаживалась за другую парту, позволяя слизеринцу поработать в паре с подругой. Минерва поджимала тонкие губы, мысленно ликуя. Он мог без особого труда завоевать любую чистокровную девочку с рафинированной красотой, которая ей - костлявой шотландке с жесткими смоляными волосами и полумагловским происхождением - казалась недосягаемой. Но из раза в раз Альфард занимал место подле неё, придвинувшись возмутительно близко.
Их отношения завязывались медленно и сперва носили характер полунамёков. Блэки едва ли одобрили бы союз такого рода, но Альфард, вобрав в себя все возможные черты подлинного аристократа, с удивительным равнодушием относился к любым запретам, так или иначе противоречащим его желаниям.
Потому, едва отгремел выпускной, он, не слушая возражений, увёз ее в путешествие по восточной Европе на два долгих и восхитительных месяца. На большее Минерва бы не согласилась, ведь в сентябре ее ожидало дальнейшее обучение и стажировка в Министерстве Магии. То лето навсегда осталось в ее памяти разрушенными, но не растерявшими своего шарма городками, и захлестывающей с головой влюбленностью.
А после Минерва вновь засела за учебники. Расправившись с очередным эссе или продравшись через тернии сухого слога одного из документов, что ей доверяли в отделе магического правопорядка, она замирала, заслышав особый стук в дверь. Два требовательных удара, пауза - и ещё пара соприкосновений кулака Блэка с деревяшкой.
Альфард выбирал для свиданий укромные скверы и роскошные рестораны, выступления передвижного цирка и ложе в театре оперы и балета, матчи «Гордости Потри» с острова Скай и пикники на побережье озера Лох-Ломонд. Их роман длился годами, но свободолюбие Блэка не позволяло поставить одним кольцом жирную точку на прелестях холостяцкой жизни, а воспитание и гордость Минервы шли вразрез с любыми наводящими на тему брака вопросами.
По протекции Дамблдора она получила место преподавателя трансфигурации в Хогвартсе, и Альфард впервые ощутил, что у него появился соперник, способный завладеть всем сердцем его шотландки. Она влюбилась в преподавание. В то, как раскрывается потенциал зажатого одиннадцатилетки, не верящего в свои силы. Как вновь просыпается интерес к предмету у выпускника, давно освоившего программу, но получившего, наконец, задачу, над решением которой необходимо потрудиться. Как вспыхивают глаза маглорожденной девчушки, впервые завершившей превращение пера в подушку. В то, как от кафедры открывается вид на сосредоточенные детские личики.
А после волшебство исчезло. И все закрутилось слишком быстро и страшно. Минерве предстояло понять, чем зарабатывать на жизнь. Как принять себя, сызмальства познавшую колдовство, простым слабым человеком. Как навещать престарелых родителей, обитающих за тридевять земель от ее нового дома. Альфард, все также водивший ее на свидания, невесомо целующий в косточку за ухом и шепчущий, что все наладится, стал оплотом спокойствия и подобия стабильности.
Когда судьи ещё не расформированного до конца Визенгамота обьявили его непрощенным, Минерва приняла решение по-гриффиндорски спешно, храбро и безрассудно. Она предложила сбежать. Затеряться в лесах Шотландии, чтобы, когда все уляжется, поселиться на ферме мистера МакГонагалла и постараться свыкнуться с незатейливым бытом. Но Альфард лишь отстранился и, не глядя в ее тревожные глаза, отчеканил: «Я давно хотел сказать, что люблю другую, да все не решался в свете событий. Ей, как и мне, суждено клеймо, а ты брось свои фантазии и прими предложение Урхарта войти в этот новый орган правления.»
И теперь, стоя посреди давно забытых сверкающих вспышек перекрёстных дуэлей, она искала ту, что смогла завоевать сердце Альфарда. Но он лишь обменивался с сестрой короткими репликами, не проявляя интереса ни к кому из прочих непрощенных. Заметив, что Августа в одиночку пытается сопротивляться троим нападавшим, Минерва встряхнула головой и бросилась на помощь подруге.
- Римус, остановись, - Доркас опустилась на колени перед распластавшимися на земле парнями. Она отчаянно ловила взгляд Люпина, но тот впился безумными глазами в лицо Родольфуса, уже оставившего все попытки сбросить с себя оборотня. - Римус, оставь его!