Особенно усердствовал парень лет двадцати, коротко остриженный, как это и было принято в Кахиме. Он старался, чтобы каждый брошенный им курмат попал непременно в лицо одной из жертв, и, если это у него не получалось, парень отчаянно ругался.
Неожиданно у Граиса возникла шальная идея. Сейчас ему было достаточно сказать несколько слов в защиту наказуемых, чтобы оказаться арестованным. А если при судебном разбирательстве он назовет свое настоящее имя, то дело его, несомненно, будет передано на рассмотрение самому наместнику. Слухи о возвращении Граиса из Сиптима наверняка уже начали расползаться по Халлату. Сами обстоятельства как будто подталкивали Граиса к тому, чтобы по собственному усмотрению изменить ход операции — появлялась возможность повторить вариант, не удавшийся пятнадцать лет назад...
А собственно, почему бы и нет? Кто сказал, что Кричет лучше его знает, как нужно действовать в Йере при конкретных обстоятельствах?.. Кричет не был в Йере ни дня, а он, Граис, чуть не полжизни тут провел — если судить по тем событиям, которые произошли здесь пятнадцать лет назад.
Подойдя к помосту, Граис остановился возле шалея.
— В чем провинились эти люди? — спросил он.
— Отступники,— ответил сквозь зубы стражник.
— И что это означает?
Шалей тяжелым взглядом смерил Граиса с головы до пят.
— Это значит, что они совершили преступление против империи,— мрачно ответил шалей.
— Прости, но я не понял, в чем заключается их преступление?
— Они изучали и распространяли идеи, противоречащие учению преподобного Сирха! — зло рявкнул на Граиса шалей.— Что тебе еще надо знать? Бери и кидай в них курматы!
— Я не считаю, что изучение какого бы там ни было учения является преступлением,— развел руками Граис.— И уж подавно не могу взять в толк, каким образом религиозно-философское учение может нанести вред великой Кахимской империи. Какие именно идеи распространяли эти несчастные?
— Откуда мне знать? — снова рявкнул шалей.— Мне нет никакого дела ни до Сирха, ни до его учения! Не нравится — проваливай своей дорогой!
— Эй, что за дела? — весело улыбнулся Граису парень, подбежавший к корзине за очередной порцией тухлых курматов.— Хватай гниль, пока еще осталась!
— Мне кажется, что эти люди не заслужили того унижения, которому их подвергают,— покачал головой Граис.
— Да ну? — изумленно вскинул брови парень. От удивления он даже забыл о курматах, которые были у него в руках.— Что же ты предлагаешь с ними сделать?
— Если они всего лишь изучали нечто, противоречащее учению преподобного Сирха, то сам Сирх или кто-то из тех, кто разделяет его взгляды, должны вступить с ними в открытый диспут, чтобы доказать свою правоту.
— Они не просто так вели душеспасительные беседы,— ткнул пальцем в стоящих на помосте людей парень.— Они утверждают, что учение Граиса из Сиптима, обвиненного пятнадцать лет назад за подстрекательство к бунту и до сих пор трусливо скрывающегося от справедливого возмездия, превосходит по своей глубине и логике учение преподобного Сирха! Оно, видите ли, более предпочтительно для простых жителей Йера!
— Я не вижу в этом никакого преступления,— спокойно возразил ему Граис.— Ведь, как известно, Сирх был учеником Граиса. Поэтому вполне резонно предположить, что он просто развивает идеи своего учителя.
— Да вы только послушайте, что он несет! — обращаясь ко всем, кто мог его слышать, заорал парень.— Преподобный Сирх сумел понять, что учение Граиса несет в себе бунтарскую заразу! — выкрикнул он в лицо Граису.— И он создал свое собственное учение, развенчавшее демагогию Граиса!
— А мне кажется, что учение Сирха базируется именно на том, что говорил Граис,— все так же спокойно ответил ему Граис.
— Пустобрех! — выплюнул парень.
— А ты сам слышал что-нибудь из того, что говорил Граис?
— Эй! — Парень бросил курматы, которые держал в руках, на землю и уперся кулаками в бедра.— Да ты, я посмотрю, тоже из этих! — Он дернул головой в сторону помоста.— Да к тому же еще и северянин! А ты что стоишь? — повернулся он к стражнику.— Не слышал, что ли, о северянине, который учинил вчера беспорядки на рыночной площади?
— Да того вроде бы уже схватили,— не очень уверенно произнес шалей.
— Так, значит, этот тоже бунтовщик! — ткнул пальцем в Граиса парень.— Хватай его, пока не ушел!
Неожиданно он резко ударил Граиса кулаком в грудь.
Граис отшатнулся назад. От падения его спасла только рука шалея, схватившего его за шиворот.
Тут же вокруг образовалась толпа. Сбежались йериты, швырявшие курматы в отступников, подошли и двое других охранников.
— А и правда, похож на северянина, на которого был объявлен розыск,— сказал шалей, державший Граиса за ворот.
— Я не собираюсь бежать,— сказал Граис, пытаясь мягко освободиться от крепкой хватки шалея.— Я готов ответить перед властями как за свои собственные слова, так и за то, что вменяется в преступление этим несчастным, стоящим на помосте.
— Разберемся...
Шалей выдернул из-за пояса узкий кожаный ремешок и, заведя руки Граиса за спину, крепко перетянул их.
— Двигайся,—шалей несильно подтолкнул Граиса в спину.
Граис почувствовал, что лично к нему шалей не испытывает никакой неприязни. Он рад бы был отпустить странного чудака, готового вести душеспасительные беседы даже с охранниками, присутствующими при экзекуции. Однако собравшаяся вокруг толпа требовала от него конкретных действий.
Граис, не сопротивляясь, направился туда, куда вел его охранник. Следом за ними увязался и парень с короткой стрижкой, который без остановки балабонил о том, что это именно он опознал опасного бунтовщика.
Путь их не занял много времени. Вскоре они подошли к большому серому зданию с узкими окнами. Здание окружала неприступная стена высотою в два человеческих роста, утыканная поверху заточенными металлическими пиками. Ошибиться было невозможно — это была тюрьма.
Шалей стукнул кулаком в узкую дверцу, прорезанную в одной из створок массивных, окованных железом ворот. Дверца открылась. Они миновали широкий, посыпанный песком двор и вошли в здание. Парень, сыплющий проклятия в адрес Граиса, не отставал от стражников.
Войдя в здание, они сразу же повернули налево.
Гулко стукнула о стену деревянная дверь, и Граис оказался в небольшой полутемной комнате с низким потолком. Едва видимый свет проникал через узкую прорезь под самым потолком. Даже ребенок не смог бы пролезть в нее, и, тем не менее, она была перекрыта толстыми железными прутьями.
Граис едва успел окинуть взглядом небольшой стол, стул возле него и длинную скамью вдоль стены, как шалей втолкнул его за решетку, отделяющую примерно треть комнаты. Заперев за Граисом дверь, шалей направился к выходу. Парень увязался было за ним, но стражник схватил его за плечо и толкнул на скамью.
— Жди здесь,— сказал шалей и вышел, хлопнув дверью.
Дождавшись, когда в коридоре затихли шаги шалея, парень приподнялся со скамьи и осторожно потянул за ручку двери. Дверь была заперта. Парень нервно провел рукой по волосам. Похоже было, что, следуя за стражниками, он вовсе не рассчитывал оказаться под замком в здании городской тюрьмы. Чтобы хоть как-то избавиться от растерянности и страха, парень снова накинулся на Граиса.
— Что, добился своего, правдоискатель? — язвительным полушепотом забормотал он.— Теперь посидишь за решеткой!
Граис отошел в дальний конец клетки и оперся плечом о стену.
— Ты произносишь слишком много слов,— сказал он, не глядя на того, к кому обращался.— И при этом даже не задумываешься о том, какой смысл в них вкладываешь.
— Поговори, поговори пока,— быстро закивал головой парень.— Скоро тебе язык-то укоротят!
В коридоре снова послышались шаги.
Громыхнул дверной запор, и в комнату в сопровождении двух шалеев вошел одетый в синюю мантию судебный исполнитель. Он был толст и лыс и то и дело промокал потную лысину шелковым платком.