— Гонцы доставляют мне лед с гор два раза в неделю,— поставив стакан на стол, сказал Сирх.— И что удивительно я даже не прошу их об этом. Правоверные йериты считают своим долгом заботиться о моем благополучии, ибо я вещаю им слово Поднебесного.
— Да, конечно,— коротко кивнул Мистелий, не имеющий ни малейшего желания сопровождать процесс вкушения изысканной пищи разговорами на теологические темы. Он и в кахимских-то богов толком не верил, вознося им благодарности по урочным дням только в силу укоренившихся традиций, а до йеритского Поднебесного ему и вовсе не было никакого дела. Пусть сидит себе на небесах, пусть указывает Путь йеритам... Но пусть проводником на этом Пути остается преподобный Сирх, понимающий толк в тонких винах и вкусной еде.
Прекрасно понимая нетерпение кахимца, Сирх не стал затягивать начало трапезы. Сразу же, как только преподобный благословил пищу на столе, Мистелий принялся за свое любимое заливное из дахута. Затем последовал салат с острым сыром, холодное запеченное мясо лавахи под красным соусом, яйца, фаршированные икрой субы, и десерт из пяти слоев фруктового желе, охлажденный на леднике. Трапеза сопровождалась дегустированием различных сортов вин, которые то и дело предлагали кахимцу предупредительные слуги.
Мистелий при своем небольшом росте и тщедушном телосложении отличался феноменальной прожорливостью и не отказывался ни от чего. К концу трапезы вид у кахимца был несколько осоловелый, и ему приходилось долго собираться с силами, прежде чем отправить в рот очередной соблазнительный кусочек.
Минос тоже успел насытиться и выпить вина. А вот Сирх ел мало и прикладывался только к стакану с охлажденным соком. Он ждал момента, когда можно будет приступить к интересующему его вопросу.
Наконец, заметив, что у Мистелия Глата осталась способность поедать пищу только глазами, Сирх приказал принести чаши для омовения рук.
— А знаешь ли ты, почтеннейший Мистелий, что именно благодаря присутствующему здесь Миносу сегодня днем на площади был задержан объявленный в розыске опасный преступник? — как бы между прочим заметил Сирх, когда кахимец, вымыв руки, в блаженной истоме откинулся на спинку кресла с бокалом красного вина в руке.
— Ты проявил нелишнюю бдительность,— взглянув на Миноса, одобрительно наклонил голову Мистелий.
— Ничего удивительного,— не давая возможности Миносу произнести хотя бы слово, быстро сказал Сирх.— Управление общественного порядка весьма предусмотрительно распространило среди жителей Меллении листовки с описаниями преступников. Точно так же поступил бы на месте Миноса любой правоверный йерит.
— Не сомневаюсь,— деликатно икнув в платок, ответил Мистелий.— Позволь спросить, преподобный, для чего ты попросил меня привести этого преступника в твой дом?
— Ну, мне просто хотелось на него взглянуть,— неопределенно и как бы даже равнодушно сказал Сирх.— Насколько мне известно, другого случая удачного побега заключенных из столичной тюрьмы не было.
— К тому же он называет себя Граисом из Сиптима,— лукаво взглянув на Сирха, заметил кахимец.
— Это тоже одна из причин, по которой я хочу на него взглянуть,— не стал возражать Сирх.— Как вам, должно быть, известно, одно время, до того как настоящий Граис из Сиптима был приговорен к смертной казни за подстрекательство к мятежу, мы с Миносом были в какой-то степени близко с ним знакомы...
Мистелий Глат удивленно посмотрел на Сирха. Ему было известно, что преподобный некогда числился в учениках Граиса из Сиптима, но он думал, что Сирх не станет сам касаться этого щекотливого момента своей биографии.
— По сведениям, переданным мне из Халлата, этот преступник утверждает, что он и есть тот самый Граис из Сиптима, исчезнувший пятнадцать лет назад,— сказал Мистелий Глат.—Да и Минос, как я понимаю, опознал его...
— Минос узнал по описанию беглого заключенного,— быстро вставил Сирх.— Но он сказал мне, что не узнал в нем Граиса, с которым когда-то был знаком.
— Это так? — повернулся кахимец к Миносу.
Тот быстро кивнул и посмотрел на Сирха, чтобы убедиться, что все правильно сделал.
— Самозванцы, выдающие себя за Граиса из Сиптима,
и прежде появлялись в Йере,— продолжил свою речь Сирх.— Особенно много их было в первые два-три года после исчезновения Граиса... А теперь, как видно, появился новый ловкач, решивший воспользоваться популярным в народе именем.
— Значит, преподобный, ты полностью исключаешь возможность возвращения настоящего Граиса? — спросил Мистелий Глат.
— Надеюсь, так же как и ты, почтеннейший Мистелий,— заговорщицки улыбнулся кахимцу Сирх.
— Когда произошла та самая история, меня еще не было в Йере,— сказал Мистелий и сделал большой глоток вина — намек Сирха остался непонят им.
— Но мы же с тобой здравомыслящие люди,— все тем же доверительным тоном продолжал Сирх.— Не так ли, Мистелий?
Кахимец, мгновение подумав, кивнул в знак своего согласия с данным утверждением.
— Нам известно,— продолжил Сирх,— что Граис был заключен в халлатскую тюрьму и приговорен к смертной казни. Также нам известно, что до недавнего прискорбного происшествия удачных побегов из столичной тюрьмы совершено не было. Пусть старая тюрьма в столице была похуже нынешней, но все же это была тюрьма, а не постоялый двор. А это значит...
Сделав таинственную паузу, Сирх выжидающе посмотрел на судебного вершителя Меллении.
— И что же это значит? — нетерпеливо спросил тот.
— А это значит, что Граис никогда и не покидал халлатской тюрьмы,— улыбнувшись, закончил Сирх.
— Что же в таком случае произошло? — все еще не понимая, куда клонит Сирх, задал вопрос кахимец.
Опустив уголки губ, преподобный развел руками. Его жест и мимика должны были изобразить, что он прекрасно понимает, почему судебный вершитель не желает сам ответить на этот вопрос.
— Я думаю,— медленно произнес Сирх,— что прежний наместник решил не устраивать публичной казни Граиса, дабы не вызывать ненужных волнений в народе. К тому же после казни Граис мог быть возведен в сан святого мученика, ведь, что греха таить, он призывал йеритов к мятежу, используя для этого слово Поднебесного. Поэтому, по моему мнению, наместник поступил весьма благоразумно, тайно казнив Граиса в тюремном каземате. Таким образом, возвращения настоящего Граиса ждать не приходится.
Мистелий с сомнением поджал губы.
— У меня на этот счет нет никаких сведений,— подумав, сказал он.
— И ничего удивительного,— кивнул Сирх.— Подобные дела обычно не придаются огласке. Но, следуя элементарной логике, без особого труда можно прийти к выводу, что Граиса из Сиптима, которого мы с Миносом когда-то знали, давно уже нет в живых.
— Хм...— Мистелий Глат допил свой бокал и тут же подставил его слуге, чтобы тот снова его наполнил.— Но, судя по тому, что рассказывают об этом...— кахимец усмехнулся,— нет, о том Граисе, он был способен творить чудеса. Быть может, его таинственное исчезновение также следует считать чудом?
— Чудеса? — Сирх презрительно фыркнул.— Кое-что из его фокусов непосвященные конечно же могли счесть чудом. Но мы с Миносом прекрасно знали, как все это делается, поскольку время от времени помогали Граису готовить его «чудеса»,—он повел рукой в сторону Миноса, призывая его в свидетели, и тот несколько раз поспешно кивнул, после чего залпом выпил бокал вина.— Граис был всего лишь искусным трюкачом. А я, признаться, не видел еще ни одного фокусника, который смог бы пройти сквозь каменную стену.
— А что ты скажешь насчет исцеления безнадежных больных? — спросил Мистелий.
— Скажу, что Граис действительно был неплохим врачевателем.— Сирх непроизвольно потер ладонью живот, который уже начал подавать первые сигналы приближающегося приступа боли.— Ну, наверное, и удача ему сопутствовала... Собственно, кого он лечил? Нищих да необразованных крестьян, для которых вовремя вправленная грыжа — чудесное исцеление, а серная пробка, извлеченная из уха,— возвращение слуха глухому... Так и рождались легенды о Граисе, поднимающем мертвых с одра.