У двери Граис обернулся.
— Когда будешь отдавать распоряжения насчет еды, попроси, чтобы завтрак принесли к нам в комнату как можно раньше,— сказал он,— а то нашего гонца без плотного завтрака из дома не выгонишь.
— Как рано? — уточнил Сирх.
— Как только рассветет,— ответил Граис.— Утренние прогулки по свежему воздуху еще никому не причинили вреда.
— Я вижу, ты проявляешь искреннюю заботу о своих подопечных,— с пониманием улыбнулся Сирх.
В комнате, куда проводил Граиса все тот же слуга-эребиец, который, похоже, вовсе не испытывал потребности во сне и отдыхе, все было по-прежнему. Слим, несмотря на свое недавнее заявление, снова сел играть с Грудваром в треугольники и даже не обернулся, когда Граис вошел. Грудвар бросил на ксеноса быстрый настороженный взгляд и снова уткнулся в игровое поле. Бурдюк проснулся, но подниматься с постели ему было лень. Он лежал на спине, покачивая в воздухе ногой, и что-то фальшиво насвистывал.
Поскольку никто не поинтересовался, как прошла очередная встреча с Сирхом, Граис не стал ничего рассказывать. Он молча присел на постель рядом с Бурдюком.
— Кормить скоро будут? — покосившись на него, спросил Бурдюк.
— Скоро,— кивнул Граис.
— Ну и славно,— заулыбался Бурдюк,— наконец-то первая приятная новость за весь день.
Граис прилег на кровать, подложив под голову согнутую в локте руку. Нужно было хоть немного отдохнуть. Впереди его ожидала бессонная ночь.
Слим, конечно, мог обмануть его, назвавшись простым наблюдателем. Но даже если он и не солгал, то все равно он будет выполнять те инструкции, которые получил из Центра. А для этого Слим попытается передать с Бурдюком свое послание в лагерь вольных. То есть он как бы вручит Бурдюку послание якобы от Граиса, а Бурдюк конечно же возьмет его — он малый бесхитростный. Тогда получается, что вручить это послание Слим может только ночью.
— Граис, хочешь сыграть?
Грудвар встал со стула и подошел к ксеносу.
— А, ты спишь? Извини, что разбудил,— виновато произнес он.
— Нет, ты прав,— Граис, улыбаясь, поднялся с кровати.— Спать ночью будем.
— А сейчас что делать?— откликнулся Бурдюк, почесываясь.— Делами заниматься?
— Кстати, как прошел разговор с Сирхом?— Грудвар снова присел на стул.
— Сирх был немногословен,— вдруг сказал Граис,— его мучили жуткие боли, и он почти не мог разговаривать.
— Отравился?— испуганно подал голос Бурдюк.
— Не исключено,— Грудвар повернулся к толстяку.— Если потреблять пищу в таких количествах и без разбора, то тут не только отравиться можно, а вообще...— он выразительно выкатил глаза и сделал страшное лицо.
— Ну что ж,— примиряюще сказал Граис, украдкой бросив взгляд на Слима,— переходим на простое питание.
— То есть?— испуганно вскочил Бурдюк.
— То есть ты пойдешь в лагерь без завтрака,— страшным голосом произнес Грудвар.— И прямо сейчас.
Граис заметил, как Слим выпрямился, что-то беспокойное мелькнуло в его взгляде.
— Нет, так мы не договаривались.— Бурдюк забегал по комнате.— Скажи им, Слим,— он остановился около наблюдателя,— без еды я и двух шагов сделать не смогу — упаду у порога.
— Ладно, ладно,— засмеялся Грудвар,— не знал я, что ты пугливый такой. Будет тебе еда — какая захочешь. Давай лучше сыграем.
И бородач плюхнулся на стул, продолжая смеяться над любителем хорошо поесть.
Глава 20 ОТЧАЯНИЕ
— Завтрак,— Граис ткнул локтем храпевшего рядом с ним на широкой постели Бурдюка.
Йерит тут же вскочил на ноги, словно и не спал,— к приему пищи он был готов в любое время дня и ночи.
Грудвар, спавший, как всегда, чутко, услышав шум, приподнял голову. Увидев слуг с подносами, наполненными едой, бородач что-то невнятно пробормотал и снова провалился в сон.
Слим спал так крепко, что даже не проснулся. Или же только делал вид, что спал?.. Во всяком случае, переговорить с Бурдюком ночью Слим не пытался. Так что ночное бдение Граиса оказалось напрасным.
Уничтожив добрую половину провизии, Бурдюк с блаженной улыбкой на сальных губах устало привалился к стене, раскинув ноги в стороны. В руке он держал запеченное ребрышко лавахи, на котором еще оставался изрядный кусок мяса. Съесть его Бурдюк уже не мог, а положить на тарелку недоеденный кусок было жалко.
Наклонившись к окну, Бурдюк костью отодвинул занавеску.
— Сегодня нас решили пораньше накормить,— сказал он, обращаясь к Граису,— единственному, кто мог слышать его слова.— К чему бы это?
— К тому, что тебе сегодня на встречу с гонцом идти,— зевнув, ответил Граис.
— А, так еще рано,— махнул рукой с зажатой в ней костью Бурдюк.— Гонец раньше полудня не появится.
— Тебя твой спутник, наверное, уже заждался,— взглядом указал на дверь Граис.
— Какой еще спутник? — недоумевающе сдвинул брови Бурдюк.— Немой, что ли?..
Крякнув, он поднялся на ноги и, подойдя к двери, распахнул ее. Стоявший за ней немой буссарец улыбнулся и приветливо взмахнул рукой.
— Тебе-то чего не спится? — недовольным тоном поинтересовался у него Бурдюк.
Продолжая улыбаться, буссарец взмахнул обеими руками, словно бы выплескивая себе в лицо пригоршню воды.
— Не понимаю я тебя,— пожал плечами Бурдюк.
— Он хочет сказать, что приятнее идти по утренней прохладе, чем по полуденному зною,— объяснил Граис.
Буссарец несколько раз кивнул, после чего достал из-за пояса кошелек и встряхнул его. Звон монет заставил и Бурдюка улыбнуться.
— А это я и сам понимаю,— гордый своей сообразительностью, произнес йерит.— Пойдем,—он приобнял немого буссарца за плечи.— Пройдемся, пока не жарко, а потом посидим где-нибудь на постоялом дворе, выпьем, перекусим...
Продолжая болтать со своим молчаливым спутником, Бурдюк вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.
Граис снова лег в кровать. Теперь нужно было постараться уснуть... Уснуть так, чтобы не видеть сны... И не думать ни о чем... Ни о письме, которое должен принести Бурдюк, ни о том, успел ли что-нибудь передать ему Слим, ни о предстоящем разговоре с Сирхом...
Проснулся Граис внезапно, как от толчка. Приподнявшись, он быстро окинул взглядом комнату. Никого постороннего в помещении не было. Слим и Грудвар вновь, как и вчера, сидели на полу, играя в треугольники. Все было как обычно... И все же какое-то едва уловимое напряжение витало в воздухе. Граис не мог объяснить, в чем дело, но он совершенно отчетливо ощущал тревогу. Всем телом, каждой его клеточкой, он чувствовал, что что-то не в порядке, что-то вот-вот должно произойти...
Усилием воли Граис попытался прогнать дурное предчувствие. Когда же это ему не удалось, он попросту нашел вполне естественное объяснение своему странному состоянию,— само-собой, во всем виновата передозировка принятых вчера наркотиков. Отсюда и ощущение подвешенности в пустоте,— кажется, что предметы отодвигаются, когда ты протягиваешь к ним руку...
Граис сел на кровати и, плотно прижав ладони к лицу, надавил пальцами на веки. Перед закрытыми глазами поплыли разноцветные круги, пересекающиеся, наслаивающиеся друг на друга, сливающиеся в радужном сиянии...
— Граис...
Ксенос резко убрал руки в стороны и открыл глаза. В первый миг, после ослепительного буйства цветов и красок под опущенными веками, мир показался ему бесцветным. Но вскоре он наполнился красками и стал таким же, как и всегда...
— Граис...
Граис поднял голову и встретил встревоженный взгляд серых, словно бы подернутых пеплом, глаз Грудвара.
— Граис, с тобой все в порядке? — спросил бородач.— Ты неважно выглядишь...
— Твой ход, Грудвар,— не отрывая взгляда от игрового поля, произнес Слим.— Сегодня я не собираюсь снова проигрывать...
— Все в порядке,— махнул рукой Граис.— Плохо спал ночью...
— А говорят, что люди с чистой совестью бессонницей
не страдают,— полуобернувшись, подал реплику через плечо Слим.
Граис поднялся на ноги и подошел к тазу для умывания. Воды в кувшине было только на донышке. Звать слугу Граис не стал. Собрав остатки воды в пригоршню, он плеснул ее себе в лицо и провел по щекам влажными ладонями. Кожа на лице показалась ему болезненно горячей. Все в это утро было каким-то не таким, как обычно...