«Прости, прощай, мой милый Лукас.» – гласила надпись на нём.
– Подделка, – сказала холодно Лилу, – я его не убивала. А может быть, он и вовсе жив…
– Чей же труп был найден тогда по-вашему?
– Не его.
– А чей?
– Я не знаю. Но я бы попыталась найти его живого. А если даже он мёртв, то скорее всего он убил себя сам, – на её лице появилась тень так тщательно скрываемого волнения и даже тревоги. Детектив заметил это.
– Но что могло послужить причиной и поводом для самоубийства? – спросил он.
– Социопатия, ненависть к людям и к себе. Но меня он любил. И я его тоже. Вот только он трижды получил от меня отказ и, видимо, после этого…
– А почему же вы отказывались?
– Не хотела проблем себе и ему. Знаете – всё это… Любовь (хотя, я не уверена, что эту разрушающую страсть можно называть так), постоянное нахождение друг с другом… в итоге кто-то из нас всё равно бы не выдержал.
– Но теперь он погиб.
– Я не знала, что получится так. Он никогда не говорил мне, что хочет покончить с собой, – при этих словах она как-то жутко улыбнулась. Её огромные глаза блестели словно лезвие ножа… Она очень редко моргала. Может быть, раз в минуту или даже в две…
– Но вы не выглядите сильно опечаленной.
– Потому что он жив.
– Вы ведь сами только что согласились с тем, что он мёртв.
– Это не мешает ему быть живым в моём воображении. Поэтому я и отказывала ему. Так легче – просто иметь его образ в воображении, – и увидев, как смотрит на неё следователь, она дополнила, – Все мы странные. Все мы немного безумцы.
– Но нельзя жить одними иллюзиями. Это не приводит к добру.
– По-вашему, если бы я призналась Лукасу в своих чувствах, было бы лучше?
– Я не знаю, – холодно проговорил следователь, – Не могу знать.
– Вы действительно мало что знаете… – сказала Лилу, устремив взгляд куда-то в потолок.
– Не вам оценивать мои знания, мадемуазель Мортимер. Но опустим это. Через два месяца состоится суд.
– Надо мной? – удивлённо спросила Лилу, – но я не убивала его! Может быть его убили, может быть, он сам. А может быть, он жив…
– Хорошо, мы досконально выясним это на суде.
– Но у меня даже нет адвоката…
– За то есть целый месяц, чтобы им обзавестись.
Повисла пауза.
– Я могу идти? – мрачно проговорила тогда Лилу, встав со стула и бросив на следователя холодный взгляд.
– Да, можете, – последовал ответ.
И девушка покинула комнату.
***
– То есть, мы решили, что это она? – спросил Питерсон и по совместительству помощник следователя, когда Лилу ушла.
– Мы уже давно решили, что это она, – ответил детектив, разглядывая что-то в своём старом блокноте, – Хотя возможно, её ещё признают недееспособной…
– Да уж… Мне кажется, она просто сумасшедшая.
– О да, довольно странная особа… Но я её понимаю.
Луи с удивлением посмотрел сначала на следователя, а потом на фигурку девушки в коричневом пальто, виднеющуюся из окна, но не промолвил ни слова.
– Не глядите на меня так, Питерсон, – проговорил тогда детектив, – я просто сказал, что мне ясны её моральные установки и возможные причины их появления.
– Да я и не гляжу, – ответил Луи, переведя взор на высокий торшер, стоящий в углу комнаты, – просто немного удивляюсь. Я не понимаю её абсолютно.
– Ну что ж, у вас ещё всё впереди, – усмехнулся следователь.
– Ох, лучше не надо… – заметил Питерсон, мотнув головой.
– Конечно, есть вещи, которых я предпочёл бы не знать… – сказал детектив с грустной улыбкой, – Но такова наша с вами работа.
– Это точно… – устало согласился Луи.
Часть 2. В суде
«Лилу Мортимер подозревается в совершении преступления против жизни и общества… – унылым голосом сказал судья, – По решению суда признаётся виновной и приговоряется к пожизненному заключению,» – он стукнул молотком.
– О не-е-ет… – простонала Лилу и закрыла лицо руками.
Внезапно дверь в зал суда распахнулась. На пороге показался… Александер Лукас. Он сам, живой!.. Живой?!..
– Оставьте её! – громко сказал он, – Она ни в чём не виновата!
Взгляды присутствующих обратились на юношу.
– Я хотел ей отомстить!.. – договорил он, – Я всё сделал сам… – и Лукас повалился на пол без чувств…
– Алекс!.. – прокричала Лилу, подбежав к нему, – Очнись! Я люблю тебя!
Но Лукас был мёртв…
Часть 3. После суда
– Да, случается же такое… – проговорил следователь, разбирая большую кипу бумаг, лежащую на столе.
– Моей первой мыслью было, что у меня галлюцинации, а потом я подумал, что в теории это мог быть его брат-близнец, – сказал Питерсон, в задумчивости перебирая бумаги, лежащие на столе.