— Я хочу дочку, — вдруг тихо сказала она.
Мужчина резко сел и потрясённо уставился на неё. Что за ерунда ему примерещилась?! Она бы не могла…
— Я хочу дочку с глазами как у тебя, — Анжела вдруг улыбнулась, смотря ему прямо в глаза, — У тебя красивые глаза, Франциск. В них видно твою душу. Все твои мысли. Всё твоё доброе сердце.
Он не ощутил, как краснеет — кажется, уже и забыл, что это такое, если вообще хоть когда-нибудь краснел… и растерянно смотрел на неё… на единственного человека в мире, считавшего его добрым… на единственную из его жертв, которая не сыпала на него проклятиями…
— Зачем ты притворяешься злым, Франциск? — тихо сказала эта чудная женщина, — тебе же тяжело притворяться! У тебя от этого сердце болит…
И ему вдруг захотелось стать другим… едва ли не святым… добрым… таким, каким он никогда не был… забыть те незаслуженные побои в приюте, разъедавшие ему душу и разъевшие её в итоге, забыть, как наткнулся на главу местных инквизиторов… нет, уже не его… забыть всё, что было в прошлом… забыть как кошмарный сон…
Он вдруг встал, сделал несколько шагов к ней — она не отодвинулась. И… вдруг опустился перед ней на колени, протянул к ней руки — она и на этот раз не отодвинулась. Потянул её к себе — и она мягкой водой перетекла в его руки… пламя рыжими бликами плясало на её волосах, глаза нежно смотрели на него… он встретил ангела, спустившегося с небес… ангела, спустившегося, чтобы спасти его… по крайней мере, так ему вдруг показалось… но у ангела были мягкие и горячие губы… его ангел был самой обычной женщиной… или стал таким из-за него?.. А впрочем, в этот миг всё стало не важно… всё как-то потерялось, потускнело, уплыло в даль…
«Лучше бы наша девочка была похожа на тебя» — промелькнуло в его голове.
А потом стало как-то не до того, чтобы думать о будущем…
Мужчина и светлоглазая бледная девушка продирались сквозь чащу леса. Усталые, исцарапанные, в измятой, изорванной одежде. Девушка левой рукой придерживал небольшой мешок, а пальцы её правой руки переплелись с пальцами его левой. В свободной руке путник нёс длинный обнажённый кинжал, у рукояти которого темнело маленькое пятно высохшей крови.
— Говоришь, там будет очень холодно зимой? — его спутница улыбнулась, — Значит, ты будешь кутаться и морщится, как тот котёнок, которого мы видели на улице? Помнишь, он так смешно сморщил мордочку и так мило чихнул…
Мужчина остановился и сердито обернулся:
— Тебе так нравится надо мной смеяться?!
— Но ты же не злишься! Ты только притворяешься! Вот как тот котёнок: он выгнул пушистую спинку и выпустил когти на мягкой крошечной лапке. Сам не больше моей ладони, а строил из себя страшного и беспощадного зверя!
— Заткнись, а?
— Но ты такой милый! Добрый-предобрый, а прикидываешься, будто…
Он мрачно отбросил оружие, дёрнул насмешницу к себе, пылко и жадно поцеловал. Девушка вначале пыталась вырваться, потом выпустила мешок и обвила шею парня руками.
— Ведьма! — прошипел он, с видимым неудовольствием выпуская её.
Она засмеялась. Парень опять её поцеловал, требовательно и жарко. Его спутница не сопротивлялась… ни когда он начал целовать её шею, ни потом, когда он начал снимать с неё платье…
История 19 — Инквизитор двух миров
Жизнь такая сложная и причудливая штука, что свой рай молодой инквизитор нашёл в сыром и остывающим после лета лесу, а всех ангелов заменили ему объятия женщины, осуждённой как ведьма на костёр. Адом стала вся жизнь, что была у него прежде. Началом рая она считала тот холодный полумрак подземелья, где едва живая от боли дерзнула заговорить с ним. Прошлое быстро растаяло, а будущее… существовало ли у них будущее, им было всё равно…
Этот день он тоже никогда не забудет. Остывающую воду лесного ручья, немеющие от холода и усталости ноги, погружённые в его воды, ободранные веткой руки. Ветка, которой он вместо гарпуна пытался поймать мелких рыбёшек из ручья. Рыбёшек, которые ускользали, противно морозили и обливали слизью ноги. И виденья земного ангела, купавшегося в ручье поодаль. Купавшегося голышом, так как взора его ангел тот не смущался, а больше там кроме них никого не было. И хотя вода была холодна, а голод скручивал живот немилосердно, иногда он отрывался от самодельного гарпуна, смотрел на светлое красивое тело молодой женщины, с которого уже начали сходить следы побоев и пыток, улыбался и вновь устремлялся на свою охоту…
То, как он, увлёкшись своими мечтами и ускользающими рыбьими хвостами, пропустил опасный момент, он никогда себе не простит. И тот испуганный крик навсегда останется в его памяти…