— А… — помявшись, всё-таки спросила, — А что с Кириллом?
Милиционеры переглянулись, потом старший всё-таки сообщил:
— Его нашли. Ещё девять месяцев назад. Вот только он ничего не помнит. Совсем ничего. Те несколько последних месяцев до своего исчезновения он забыл. Кстати, а ты… ты что-нибудь помнишь?
В сгустившейся тишине было слышно жужжание средней по толщине мухе, отчаянно бившейся об стекло закрытого окна… И милиционеры, и нынешние хозяева моей квартиры с любопытством следили за мной, за каждым моим движением, ожидая какого-нибудь интригующего признания.
Вот только… я ничего не помнила… совсем ничего! С того самого дня, когда Кирилл стоял на Мосту между двух миров, точнее, на его перилах, и угрожал спрыгнуть, если я не пропущу его обратно в чужой мир…
— Нет, ничего, — грустно сказала я наконец.
Потому, что они не поверили бы в существование Моста между двух миров. Не поверили бы, что эти месяцы я была в другом мире. Да, наверное, я была там. А…
— А можно мне в туалет? — робко спросила я, потупившись.
— Сходи, — разрешил старший из защитников порядка.
Я кинулась в коридор — Феликс было кинулся следом, боясь, видимо, что убегу — и торопливо заперлась в кабинке, забыв даже включить свет. Правда, через несколько мгновений щёлкнул выключатель. Наверное, этот вредный мужик позаботился. Или кто-то из хозяев… нынешних хозяев маленького и уютного гнёздышка… бывшего гнёздышка меня и мамы…
Я простояла там долго, по-разному взывая к Мосту между мирами, умоляя тот проявиться и пустить меня туда. Но, увы, то ли место было не то, то ли мост больше не отзывался на мои просьбы. А если… если больше никогда?..
В ужасе прислонилась к двери спиной, обняла плечи, поёжилась.
Мамы нет. Мамы больше нет. Но, если Мост между мирами больше не подчиняется мне, значит, и отца я больше никогда не увижу?..
Обратно я вышла молчаливая и зарёванная. Уже в коридоре вспомнила, что надо было спустить воду, для виду.
А потом мы поехали в милицию. Станислав, тот добрый милиционер, обещал «прокатить меня с ветерком», «если, разумеется, Золушка против такой кареты не возражает». А кто меня вообще будет спрашивать? В этом мире я просто ребёнок. Обычная девочка десяти лет. Нет, теперь уже одиннадцатилетняя. Но всё равно ещё несколько лет пройдёт, прежде, чем моим мнением начнут интересоваться.
Нынешняя хозяйка моей квартиры предлагала нас завтраком накормить или вернуть деньги. Мол, у вас же ничего почти нет. Ну, у Станислава. Видимо, внутренности кошелька отзывчивого мужчины были такими впечатляюще пустыми, что ей стало совестно брать деньги, тем более, за не оказанную услугу кормления. Станислав только отмахнулся. Подлез что-то уточнить один из сыновей этой тётки, младший, на что старший из защитников порядка строго спросил:
— А тебе не пора в школу?
— Сегодня воскресенье! — возмутился мальчишка.
— А, да… — мужчина озадачено поскрёб щетину на подбородке.
— Иди домой, — предложил Феликс, — Ты вчера набегался.
— А! — отмахнулся старший милиционер.
— Нога не болит?
Тот досадливо махнул рукой.
— А вы участвовали в перестрелке? — заинтересовался любопытный мальчишка, — В настоящей?
— И что с того? — устало уточнил Станислав.
— Так это же круто! — возмутился жаждущий приключений отрок.
— Ну, когда-то это было даже прикольно, — улыбнулся дружелюбный защитник порядка, — Но, знаешь ли, со временем, даже это надоедает. Теряет остроту. Да и вообще… дырки в шкуре — не шибко приятное дело. Больницы, шрамы. И когда кости от плохой погоды болят в местах, где были сломаны — это тоже не весело, скажу я тебе. Ну, пойдёмте.
И мы пошли во двор, к милицейской машине.
Хозяйка квартиры догнала нас уже во дворе, у парадной и, виновато улыбаясь, сунула мне в руки подушку с маминой вышивкой.
— Я картины продала, извини, — сказала женщина, смущённо потупившись, потом всё-таки посмотрела на меня, — Старшего хотели отправить в художественную школу, а там уроки платные. А это были хорошие картины.
Вздохнув, приняла подушку.
Правда, я её потеряла. Пока мы ехали в милицию, кто-то прострелил шину нашей машины. Сначала Станислав велел мне спрятаться на полу, съёжиться, а сам куда-то выскочил. Феликс тоже выскочил. Вернулся молодой, один, подхватил меня за плечо и велел срочно идти за ним. Про подушку я забыла. Мы убегали… Я споткнулась и растянулась — мою щёку пробороздил асфальт. Феликс подхватил меня на руки, побежал, прячась за всеми крупными предметами, оглядываясь…