Она выполнила свою миссию и вернулась в наш мир. Правда, ещё будучи там, она влюбилась в тогдашнего Старейшину чёрных хранителей, Гаада. И в ночь накануне своего ухода, хм, кто-то из них не удержался, а, может, оба… Короче, мама вернулась в свой мир. И через одиннадцать месяцев родила меня. Нет, я была нормальным ребёнком, просто сказалась разница в организмах людей из разных миров или разница в течении времени в них… То есть, беременность у мамы проявилась не сразу или появилась не сразу… Ну, в общем, потом появилась я. Мама сама уже не могла вернуться в тот мир, но надеялась, что хоть когда-нибудь, хоть как-нибудь… И назвала меня Надеждой. Потому что я была её надеждой на новую встречу с любимым.
И, когда мне уже было девять лет, я вдруг попала в мир моего отца! Правда, неясно, что же послужило причиной: то, что его мир опять в бедственном положении, а я — новая Посланница Небес или хранительница, или тут какая-то другая причина?.. Или, может, сказалось то, что я — дочь людей из разных миров и как-то связана с обоими мирами, особой связью, отличной от связи Посланников Небес?..
***
— Мам, а почему ты так уверена, что Посланники приходили в тот мир только один раз? — меня почему-то этот вопрос волновал больше, чем подробная история о том, как мама влюбилась в Гаада, с которым, как сама сказала, поначалу совсем не ладила.
— Ну… просто… В тот мир приходили и другие люди из нашего. Они были там только раз. По крайней мере, одна девушка была там точно. Тоже из России…
— Это ты откуда узнала? — спросила я порывисто, налегая на стол.
Пижама вымокла в пролитом кофе, но мне было всё равно.
— Да так… — мама посмотрела в окно на светлеющее небо, — Если честно, у меня мало информации о ней. В основном, то, что мне рассказали хранители.
— Значит, был и другой источник информации?
Мама замялась.
— Я даже не знаю, как это сказать…
И ничего не рассказала. Почему-то я очень обиделась на неё. Мне была интересна судьба той русской девушки или женщины. Просто… Почему мама от меня что-то скрывает? То промолчала, что мой отец из другого мира — информация грандиозная, как ни крути — то чего-то ещё недоговаривает. Эх, хоть на отца больше не буду злиться. Раз уж мама не могла вернуться, то и он вроде как не мог попасть в наш мир. Так что можно не бить его. Да и… если она попала в тот мир только один раз, то… то выходит, что я папу больше не увижу?! Жаль, мне очень хочется с ним поговорить! Я ведь, если совсем честно, не только побить его хотела за то, что он бросил маму, а ещё и посмотреть на него, поговорить, узнать он какой… Как жаль, что мой единственный шанс я так прошляпила! А папа, наверное, меня запомнит как какого-то злодея жуткого…
Она сама стала рассказывать про её знакомство с моим отцом, про то, как между ними возникло первое, тогда ещё хрупкое понимание…
Я слушала её вполуха. С одной стороны, это предыстория моего рождения, с другой — там чего-то важного не хватает. Будто мама не сказала мне самого важного, а сама я никак не могу понять, чего именно.
Наговорившись, отвернувшись от начавшегося за окном рассвета, мама попросила у меня более подробный пересказ. Ей было интересно, видела ли я там кого-нибудь кроме моего папы. Услышав про Карста, заулыбалась. Оказалось, это её друг. Хороший в общем-то человек. Ага, я тоже так подумала: он спокойно пережил моё покушение на его огород. И слова мне ни сказал худого. Про Кэррис мама слушала, нахмурившись. Узнав, что я отправила Кэррис и её любовника-короля со свитой в пустыню, расхохоталась. Ей было нисколько их не жаль. Оказалось, Кэррис однажды подвела её. Впрочем, ещё больше, чем Кэррис, маме не нравился её брат, Благ. Она удивилась, что он за меня заступался, пирожными угощал. И рассказала мне про него море ужасных вещей: Благ — Старейшина белокрылых, активно натравливавший людей на чёрных хранителей, жестокий и опасный. По крайней мере, когда моя мама была в том мире, он был Старейшиной белых. Мне стало обидно за моего принца. Заодно и принца захотелось пнуть: я-то считала его добрым, а он, оказывается, подлец и злодей. И… мама грустно прибавила, что в тамошнем жутком противостоянии хранителей мой папа тоже был беспощаден. Хотя простых людей он, как правило, щадил. Которые были хоть сколько-нибудь достойны того, чтобы жить… В общем, после этого разговора мне стало грустно-грустно.