Прошла по короткому широкому коридору, осторожно спустилась по витой белой каменной лестнице, судорожно цепляясь за перила, и оказалась в просторной гостиной со светлой мебелью. На стене весела полка-подставка, держащая два меча в ножнах. Благ, сидел сгорбившись, упёршись локтём в подлокотник, поддерживая ладонью подбородок. И смотрел на мечи. На круглом маленьком столике возле его кресла стояли прозрачный сосуд с жёлто-зелёным отваром и чашка. Больше никого в комнате не было. И вообще в доме было пугающе тихо. Я осторожно подошла к нему. Он, кажется, вообще не слышал моих шагов. Замер, не отрывая взгляда от мечей. Грусть, казалось, пропитала воздух вокруг него, разливалась по пространству. Пение птиц где-то за окном стало каким-то нервным, потом и вовсе стихло. А Старейшина так и не пошевелился. Мне стало его очень жаль. Как бы ни прирезался, в самом деле! Не хочу, чтобы у него были проблемы! Не хочу, чтобы он так мучился! Но что я могу?
Осторожно присела на подлокотник кресла, стоящего с той же стороны от большого овального кресла, что и его.
— Не ходи босиком по каменному полу, а то простудишься, — сказал Благ неожиданно.
Я растерянно посмотрела на мои ноги и на пол. Тот, и в правду оказался каменным. Вытянув ногу, осторожно прикоснулась. Холодный… Странно, а я отчего-то сразу не заметила.
— Около твоей кровати были босоножки. И сапоги, — он по-прежнему не отрывался от двух мечей.
Проворчала:
— А ты бы сел ровно, а то потом спина болеть будет.
Он не послушался. Упрямый. Или слишком несчастный.
— В домах, оставшихся от других хранителей, пока не прибрано, — продолжил парень бесцветным голосом, — После битвы никто до сих пор так и не решился заняться уборкой в них. А Кэррис не захотела делиться своими хоромами с кем-то. Поэтому тебя перенесли в мой дом. Если хочешь, мы построим для тебя новый.
— А в твоём мне остаться нельзя? — почему-то мой голос вышел обиженным.
— Боюсь, что стану опасен для тебя. Из-за моего сбитого Равновесия ты потеряла сознание. Потом спала несколько часов, сколько тебя ни трясли.
— Думаешь, я опять подвергнусь опасности из-за тебя?
— Не знаю, — он неотрывно смотрел на мечи, — Но я не хочу, чтобы из-за меня кто-нибудь ещё пострадал.
Мы долго молчали. Сгущалась тоскливая тишина в доме. Сгущалась тоска внутри него. Вот уже лучи заходящего солнца перестали отплясывать огненный танец на ножнах зловещих мечей, а мы всё сидели… Я отчаянно перебирала в памяти всё, что слышала о нём от мамы, от местных. Вдруг вспомнила его разговор с моим отцом, который подслушала. Благ тогда сказал, что более всего его опечалила гибель одного друга, хотя тот погиб не единственный. Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, но он до сих пор его не забыл…
Вот уже сгустились сумерки. Ночь вальяжно заняла Белую землю. Я уже сползла в кресло, притянула к себе ноги, обняла колени. Кажется, Благ сидел в той же позе. Я его плохо видела, даже когда узкая луна выходила из облаков, но у меня было такое ощущение. И, казалось, ну какое мне дело до страданий чужого мне парня? Тем более, если верить маме, именно из-за него и его глупого руководства погибло много хранителей и обычных людей. И всё же мне не хотелось уходить. Почему-то боль этого хранителя отзывалась болью и в моей душе.
Ночь растянулась на вечность. Мне хотелось спать, но я больно щипала себя, чтобы не уснуть. Мне по-прежнему не хотелось оставлять его одного.
На рассвете дверь натужно скрипнула, приоткрылась. В образовавшуюся щель пролез серый кот с синими пятнами. Мягко ступая по полу, дошёл до кресла своего хозяина, заглянул ему в глаза. Потом напружинился — и запрыгнул Благу на колени. Тот не среагировал. Кот упрямо боднул его головой в живот. Протёрся боком о белоснежную рубашку. Свободная левая рука Старейшины медленно легла коту на спину, неохотно прошлась по ней раз, другой. Кот удвоил старания. Активно потоптался на коленях парня. Благ наконец-то сменил позу: сел, прислонившись спиной к спинке кресла, прижал к себе кота. Камилл замер: то ли передумал требовать ласку, то ли решил проявить сострадание к симпатичному ему человеку. Они сидели так долго-долго. Уже и рассвело вокруг. Невнятные силуэты вокруг превратились в мебель роскошной гостиной. Прям будто я в музее очутилась. А взгляд хозяина дома по-прежнему покоился на ножнах нижнего меча.
— А кто такая Эррия? — спросила я, устав от тишины.
— Посланница Небес, приходившая давным-давно.
— Значит, ты не видел её?