Кашляя, харкая кровью, Благ приподнялся на локте.
Он стоял рядом, задумчиво играя клыком на шнурке. Тот самый парень, то ли бывший на самом деле, то ли примерещившийся ему в день, когда новый мост провалился под каретой…
— Больно? — спокойно спросил незнакомец, склонив голову набок.
Да на нём живого места не оставили! Били ногами, руками, камнями, металлическими каблуками… Да как он смеет?..
Парень присел на корточки, чтобы быть ближе к лицу истерзанного, помятого и грязного молодого аристократа.
— Больно, да? — спросил он спокойно, — Им всем тоже было больно…
— Им?.. — он опять закашлялся, поливая грязные камни мостовой алой горячей чистой кровью.
— Тем, кого избивали по твоему приказу. Тем, кого бил ты сам, ногами или словами…
— Ты…
— Двести семьдесят три… я считал… — незнакомец нахмурился, — Это те, кто пострадал по твоему приказу. Четыреста семьдесят девять: это те, кому бы ты мог помочь, но не стал… Ты даже не заметил большинство из них… Сорок девять человек — те, кого твои резкие слова пробрали до глубины души… Та молодая служанка, за которую ты не заступился в детстве, пыталась повеситься. К счастью, её снял с дерева влюблённый в неё конюх… И, между прочим, это ещё не всё!
«Он… что он говорит? Бредит? Я уже брежу?.. Это предсмертные виденья? Неужели, уже конец?..»
— Я думаю, что это действительно конец, — грустно ответил парнишка, выпрямляясь.
— Это… ты… их… прислал?! — Благ снова закашлялся кровью…
— Зачем мне заниматься такой ерундой? — незнакомец пожал плечами, — Это твой сто пятый враг их нанял. Дождался момента… Три года ждал, упрямец. Семь месяцев назад твои слуги тебя спасли от его наёмников. Ты не заметил… Ты ничего не замечаешь, важного, увы…
Откуда-то взялся сильный порыв ветра, взметнул его старый-старый плащ, обсыпал окровавленные светлые волосы сухими листьями… Осень… грязная мостовая… холодные камни, не раз обхарканные горожанами… горсть высохших листьев, которые не заменят ни подушку, ни одеяло… и шум праздника вдалеке… Неужели, он так и сдохнет?.. Во время чьего-то праздника он валяется тут, скорчившись от боли, харкая кровью, а люди смеются там… веселятся… за что?..
Он с трудом смог сесть, протянул руку вслед быстро уходящему незнакомцу.
— Постой!
Тот обернулся, грустно обернулся
— Мне деньги не нужны. У меня и так всего полно.
Слова о сделке застыли в горле аристократа, так и не будучи произнесёнными. Но этот мерзкий нищий как будто услышал его мысли!
— Я слышу всё, — тот устало улыбнулся, — И все крики и молитвы людей, обиженных тобой, я тоже слышал. Не проси о сделке. У меня нет желания тебя защищать. И мне не нужны ни деньги, ни драгоценности. Мне не нужны ни твоё имение, ни твоя дружба. Мне ничего не нужно.
«Совсем? А такое возможно?»
— Я всё уже потерял, когда шёл, — парнишка раскинул руки в стороны и засмеялся.
Смех его звучал как-то надрывно и резко. Внезапно он замер, прикусил губу, нахмурился.
— У меня есть всё. Все богатства этого мира, — сказал непонятный парень с горькой усмешкой, — Но у меня нет ничего. Ничего ценного. Я уже всё потерял. Я потерял человека, которому мог бы подарить всё ценное, что у меня есть, — он зябко поёжился, закутался в плащ, — А впрочем, не слушай… всё это бред! И твой, и мой. Тебе нет дела ни до кого кроме тебя. Ты никого не жалел. Глупо рассказывать тебе обо мне… Время уходит… — он судорожно сжал край плаща… — Время быстро уходит… Знаешь, думай о чём хочешь! Это мой последний дар для тебя. Хотя, если честно, я никогда особо и не хотел тебе ничего дарить, — он развернулся и пошёл.
Сделал несколько шагов — и растворился в воздухе. Благ устало растянулся на мостовой, спиной на грязных холодных камнях… кровь утекала из ран, страшно болели ушибы и разбитые кости… Ему никогда не думалось, что в одном теле может вместиться столько боли! Он никогда не думал, что эту кошмарную боль можно даже какое-то время выносить, не рехнувшись от мук или отчаяния… Жизнь утекала… Утекала из ран кровь… и ведь как порезали, скоты! Нет, чтоб воткнуть нож в шею — тогда бы эта горячая жидкость быстро вытекла прочь — и его дыхание бы оборвалось… нет, они умело искромсали его… кровь вытекала медленно… раны не успеют затянуться… Тот странный парень сказал, что наёмников подослал его сто пятый враг… сто пятый?.. Это даже смешно: он что, всех его врагов считал? Ходил за ним невидимой тенью, отмечая всех обиженных и обездоленных, всех избитых и оскорблённых, всех запуганных? Впрочем, это неважно… Он сказал, что время утекает… кажется, времени осталось мало… значит, эта невыносимая боль скоро исчезнет…