– По уму разобраться, так не в его положении тянуть с ухаживаниями, раз уж это безобразие можно счесть за флирт. Я еду на побережье, если помнишь, из–за того, что он вернуться уже не успеет, даже используя подменных лошадей.
Князь резко кивнул.
День рождения Лемара из рода Тэйлан через два дня. Дорога галопом лучших скакунов его конюшни в один конец. Он всегда знал и год, и число. Только очень хотел их забыть. Сердце тоскливо сжалось.
По коридору простучали быстрые шаги, дверь непочтительно грохнула о стену. Отчаяние князя рассыпалось сухим смехом. Смотреть на пару было и больно, и забавно. Оборванные остатки костюма Лемара с радостью забрали бы побирушки для промысла, заодно скопировав прическу его спутницы: часть косичек была срезана на разной высоте и лохматилась стоячими витыми прядями. Синяки у обоих сливались в обширные цветные пятна, отражая географию ночного побоища. Зато фамильная бирюза была надета полным комплектом, а глаза смотрели весело – и голубые, и зеленые. Даже с вызовом.
– В наше время так трудно уговорить даму принять нескромный подарок, – вздохнул Лемар, притворно виновато пожимая плечами. – Вот, несколько опоздал с докладом, пока управился. Ты как, гневаешься?
– Собираюсь с силами. Для начала выгоню девицу со службы. Даже освобожу, зачем мне отвечать за её выходки?
– Мудрое решение, твоя светлость, – согласно кивнул нахал и добавил. – Заодно уж признай её права на родовое имя Тэйлан. Ну не к окаянным же мне с этим идти!
– Оба уверены? – они кивнули. Князь вздохнул и скороговоркой произнес старую ритуальную фразу. – Словом и властью князя земли Карн свидетельствую ваш союз и право Янизы, дочери рода Юлл, на имя Тэйлан для неё и детей. Довольны? Знает ли высокородная дама, что шалопай не удосужился обеспечить её поместьем и состоянием?
– Знает, – рассмеялся Лемар, – Как дела с указаниями подданным?
Есть указания, во имя спасения остатков дворца, – князь чуть усмехнулся. Глупая надежда, тоньше гнилой соломины. – Отправляйтесь подальше, на побережье. В ссылку, немедленно – переоделись, на коней и в путь.
Последний представитель рода Тэйлан дурашливо–глубоко поклонился, стащил с шеи подруги золотой княжеский знак и коротко махнув рукой, покинул комнату. Он никогда не любил прощания. Риннарх тяжело вздохнул. Увидеть любимца живым он больше не надеялся. Но все же…
– Ларх, догони и забрось во вьюки этим… погромщикам пару бутылок выдержанного из поместья Тэлия.
– Красного, – кивнул Ларх уже на ходу.
– Белого. Может, там получится передать кое–кому, – глядя в расширенные зрачки своего капитана, Риннах с удовольствием признал, что только что породил совершенно уже загадочную сплетню о своих сердечных делах.
***
1 – 14 сентября. Тиннара
Борз оказался не просто борз, конь был нагл, самоуверен и убежден в своем полном превосходстве над любым седоком. Про иных четвероногих и говорить не стоит, само собой.
Меня он поставил на место сразу же, на переправе. Убедившись, что покорное моей воле бревно не перевернуть, пока оно мчится поперек течения, он благоразумно и терпеливо дождался мелководья. И там гордо покинул плот, вымочив до нитки меня, седло, вьюки – все. Спасти удалось лишь короб с травами. Хорош подарок, нет слов. Не сомневаюсь: вельможный Тринн вздохнул с огромным облегчением, не обнаружив поблизости строптивого жеребца. Я разозлилась и отпустила его на все четыре стороны, посоветовав вернуться к князю. Лучше я лося уговорю. Или куплю нормальную лошадь.
Раньше разговор с конем сама сочла бы за признак душевного расстройства, но теперь все иначе. Да и кони бывают разные, знаете ли. Вот этот красавец с косо разрезанными карими глазищами явно понимает слишком многое. Нет, он не отвечал словами, я не храпела и не ржала. Но мы неплохо поняли друг друга. То есть сошлись на том, что я – снавь, а он – скотина, и ему, гордому и чистокровному, на это наплевать.
Удивительно, но в полуверсте рыжий догнал меня и извинился. Мысль о замене его кем–то была невыносима для той самой гордости. Он же незаменим.
Повторно заседлывая и вьюча Борза, я предложила ему разделить сферы влияния. Я отвечаю за наблюдение и определение общего направления. Он выбирает точную дорогу и скорость. На том мы и ударили по храпу – это когда он решил для проверки бдительности укусить меня за плечо при посадке в седло – и помирились.
Самомнение оказалось единственным недостатком коня. Он был резв, вынослив, умен, красив (очень гордился моим мнением) и, сразу видно по статям, происходил от лучшей линии крови южного Гриддэ. Сухой, но мускулистый, рослый, длинноногий, с характерным мягким атласом шкуры, тонкой слабой гривой, проявляющей рисунок гибкой шеи во всей красе. Идеальный, что еще скажешь.