Подумала о Силье, ведущей Чайку на север. Кажется, сперва она планировала отойти к западу, а затем уже двинуться берега, изучая течение… Интересно, как у неё с ветром? И что будет, если пути двух желающих комфорта снавей пересекутся? Нехорошо использовать дар в столь мелких целях, всякому понятно. Впрочем, ловко оправдалась я перед своей совестью, мы почуем друг друга заранее, – разберемся. Наконец, внесенные изменения невелики и неопасны.
Виновато вздохнув, я оставила ветер прежним, оправдывая поведение заботой о Борзе, его даме и – сильный аргумент – необходимостью скорее помочь матери Эмис.
Потом меня одолели совсем уже теоретические и исторические вопросы: почему у них, то есть у нас, уже есть стекло, рессорные экипажи, барки наиболее прогрессивного образца – и совершенно нет того, что принято называть техническим прогрессом? Со слов Риана я знаю: порох под запретом. Возможно, закрыты и некоторые другие вредные для природы и людей сведения. Но не наука же как таковая!
Хотя – какая может быть наука у вымирающих от жажды жителей степи? И зачем наука окаянным, склонным к традиционности и воспитывающим именно дремучее невежество, укрепляющее суеверия и страх? Выходит, две сотни лет украдены у технологии. Если удастся разобраться с окаянными, надо будет вбить в голову князя, склонного к нововведениям и неглупого, идею Академии. А что? Хорошо звучало бы – Карнская академия наук. И филиал Изящных искусств. Я бы им про дизайн рассказала…
Попытки выстроить структуру местной науки постепенно превратились в полусонные бредни о полузабытой химии, племенном животноводстве, агротехнике и биологии. А потом – в здоровый сон.
Утром меня, задремавшую прямо на палубе, разбудили и проводили на завтрак в знакомую каюту, которую хотелось назвать бальной залой – и за размер, и за удивительный узорный многоцветный паркет. Поеживаясь со сна, я думала о гостеприимстве, ставшем совсем уже необычным. И снова меня ждали за огромным столом лишь двое, и снова они отослали кока и его подручных. Везет мне на заговорщиков, что ли? Мы выпили за попутный ветер в парусах, дальше разговор ушел в утренний туман очень невнятными для меня переменными галсами. Вышли мы на чистую воду почти внезапно.
– Да, Кумат… Говорят, красивый был город. Две сотни лет назад там пытались развести гриддских коней, силой отнятых у прежних хозяев, – вздохнул Дамит. – Наверное, ты знаешь итог.
– Знаю, – кивнула я. – Мой Борз – лучшее и нагляднейшее пояснение причин неудачи. Он никогда не потерпит и не простит хозяину мысли, что может быть продан, как вещь. Эти кони требуют уважения и остаются верны лишь тем, кого сами признают – не владельцем, а другом.
– Еще бы, – ехидно заметил он. – Вельможный Тринн был так зол на строптивого коня, что решил сбыть его с рук, подарив князю. Думаю, подарил. Уверен. Как же я был удивлен, обнаружив на пристани упомянутого дурноезжего и строптивого Борза, – смирного, как ягненок. Пошел после ужина в трюм и еще раз осмотрел его. Очень характерная звезда о семи счастливых лучах. Тиннара, ты полна сюрпризов. Украсть коня у Тарпена Карна невозможно, как и купить. Подарить его может лишь сам князь. Почему–то мне кажется, и имя благородной госпожи Эмис тебе знакомо. Может ли быть так, что я получу от тебя свежую информацию, еще не достигшую Римаса до нашего выхода из порта? Не стоит осторожничать, здесь собрались далеко не шпионы черной княжны.
– Но люди очень проницательные и осведомленные, – рассмеялась я, наконец понимая причину званого завтрака. – Беда в том, что я не знаю, можно ли говорить о некоторых деталях… До какого времени распространяется ваша информация? Полагаю, госпоже стало плохо в ночь за пять–семь дней до наступления сентября. У неё чуткое сердце.
– Точно, с 25 на 26, наместник был в страшной тревоге, – удивленно кивнул Краз, задумался и резко бросил вельможному интригану. – Ладно, что там. Девочка одна, на моем корабле. Неуютный получается завтрак. Она имеет право на некоторую информацию, причин для доверия нам у неё никаких, Дар.
– Информацию… – кивнул Дамир. – Принимаешь условия, Тиннара? Тогда спрашивай.
– Попробуем: наместник отбыл в столицу по особой причине. Можно ли узнать её? – Моё чутье теперь глубоко внедрилось в их сознание и ловило малейшие изменения, отсекая вранье, выискивая полуправду, а также выверяя эмоции. – Полностью, настоящую причину.