Он вновь забавлялся с игрушками: как в своё время солдатиков, по столу передвигали с помощью специальных лопаток небольшие модельки судов - только на этот раз игра была намного серьёзнее; то, что разыгрывалось на столе происходило по настоящему, далеко-далеко, на жарком юге.
Генерал сидел неподвижно, взгляд его был пуст. Сознание, покинув тело, впитывало в себя, как губка, энергию медиумов и расплывалось, одновременно концентрируясь на новой реальности.
Складки, выбившиеся нитки и перегибы на карте обрели новые очертания и, уподобившись волнам, заколыхались вокруг моделек судов, которые, в свою очередь, трансформируясь, превратились в идущие на вёслах галеры.
Внутреннее море едва заметно дышало, поигрывая миллионами солнечных бликов. Прорвав пелену облаков, сознание Морила опустилось ниже и, следуя линии побережья, промчалось со скоростью ветра к месту сражения, ещё толком не начавшегося, но уже вступившего в первую фазу.
Разум Генерала, свободный от телесных оков, лёгкий и неуловимый, парящий в поднебесье как птица, с лёгкой тревогой отметил несоответствия в диспозиции обоих флотов с их обозначением на карте.
Торки выглядели значительно более организованно, чем предполагалось. Их боевой порядок из 260 судов, медленно продвигавшихся на вёслах вдоль мыса, состоял из центра, двух крыльев и небольшого резерва. В слаженных действиях нескольких корабельных линий чувствовалась чья-то организующая воля.
Им противостояли 206 судов подчинённого Морицу союзного флота, по замыслу так же должного состоять из центра, резерва и крыльев, но не успевшего толком построиться из-за катастрофической нехватки времени на развёртывание, плохого взаимодействия отдельных отрядов и личной инициативы некоторых командующих.
Правое крыло, стремясь выиграть фланг противника, ушло далеко вперёд и оторвалось от центра. Левое крыло ещё только выходило из пролива, а резерв сильно отстал и мог подойти лишь через час. Назревала угроза распыления сил.
Мориц, проклиная в душе глупость мобов, всегда умудряющихся из двух решений выбрать самое худшее, приготовился принять командование на себя и устремил свою сущность вниз, как можно ближе к поверхности моря и к тёмным телам кораблей, с высоты похожих на насекомых с сотнями лапок-вёсел и маленькими, бесчисленными паразитами-пассажирами на их плоских и изящно выгнутых спинах.
Командующий флотом, дон Хуан Рийский, с крестом в пуках, поднимая моральный дух команд пламенной речью, переполненной обещаниями отпущения всех грехов и призывами к защите веры, проплывал в маленькой шлюпке вдоль линии изготовленных к бою судов.
Мориц спустился пониже и прощупал эфир на предмет возмущений, вызываемых выходящими на связь "переписчиками". Удалённый от них на огромное расстояние, он мог лишь наблюдать и отдавать им приказы. Поддержка другими его особыми свойствами в данном случае исключалась. И он испытывал сильное сожаление, что не настолько силён, чтобы, преодолев разделяющее их расстояние, оказать им поддержку, вдохнув в них силу и мужество, а в их врагов слабость и панический ужас.
Но и этого должно быть достаточно. Успех боя на 70% предопределяет правильное распределение сил и хорошо организованное командование. Соотношение потерь было не столь важно; главное разбить флот противника и не дать ему закрепиться на северном побережье.
Внутреннее море находилось довольно далеко от главного очага предстоящей войны, но оттягивало на себя немало сил и ресурсов. Силы, концентрирующиеся там, нельзя было проигнорировать, так как сейчас относительно не значительные, они грозили, охватив всё побережье, разрастись до неимоверных размеров. Их следовало угомонить, и только после этого можно было сосредоточиться на основном направлении.
Быстрее бы. В груди сжался плотный комок из туго скрученных приглушённых эмоций. Быстрее б схватиться и победить. Начать и закончить. Устал он. И кроме того, слишком много он хочет. Быстрее б дойти до конца и убедиться правду иль ложь ему говорили Владыки...
Вперёд!.. Мориц отдал приказ, и командующий флотом, услышав его, заторопился назад, на свой корабль.
На палубах кораблей возникло заметное оживление. Надсмотрщики расковали гребцов, а солдаты зажгли фитили у мушкетов и нацепили доспехи.
Самые крупные, оснащённые артиллерией суда-галеасы вышли вперед. Наступил полный штиль, и оба противоборствующих флота двинулись друг к другу на вёслах.
Артиллерия галеасов открыла огонь и вызвала замешательство в центре вражеского боевого порядка. Первая кровь пролилась, и открывшийся счёт складывался пока не в пользу торков.
Союзники обладали большей огневой мощью, а их защитное вооружение - стальные и кожаные панцири - прекрасно защищало их от стрел, дождём сыпавшихся с вражеских кораблей. Торский лучник выпускал в минуту до тридцати стрел, большая часть которых, если и попадала в цель, не могла причинить ей ущерб. Стреле требовалась мягкая податливая плоть, в которую можно было ткнуться своим остриём. Мушкетная пуля была не настолько разборчива - пробивая броню, она намного эффективнее выполняла свою смертоносную функцию.
При сближении торки понесли значительно большие потери.
Паря над местом сражения, Мориц наблюдал за ожесточённой борьбой, выискивая слабости неприятеля и управляя распределением сил, посредством внушения своих мыслей капитанам кораблей, являвшихся "переписчиками". Он видел больше чем любой человек и предвидел то, о чём простой капитан, находящийся в самой гуще сражения, не имел времени даже задуматься. Подчиняясь его приказам, "переписчики" приближали союзный флот к победе.