Безумство животных, которые из инстинкта самосохранения обычно неохотно идут на вооружённого человека, а уж тем более на целый фронт острых копий, было ужасно. Не на спине каждого сидел всадник, ибо смерть, выпущенная из дул мушкетов, собрала уже свою жатву, но зажатые в общем потоке, даже утратив хозяина, они не могли свернуть в сторону и дико тараща глаза мчались вперёд на вытянутые в их направлении пики.
Трупы наваливались в горы. Давка образовалась такая, что тот, кто упал, неизбежно оказывался умерщвленным под тяжестью ног, копыт и тел других неудачников.
Кирасиры Морица совершили невероятное: они, проломившись сквозь лес пик, ценой многих жизней, рассеяли терцию.
Истекая кровью, Мориц смеялся.
Над ним сгустился туман, и лик Владыки, сотканный из парящих в воздухе бесчисленных капель влаги, обратился к нему, подавляя своим величием вопли Курандо, пытавшегося докричаться до Морица, что-то сказать ему, предупредить.
Владыка промолвил:
- А ты очень даже неплох. Тебя усилили основательно. Даже одного твоего присутствия оказалось вполне предостаточно, чтобы невозможное стало реальностью. Я теперь понимаю, почему с тобой так долго возились, тщательно прокачивая и оберегая. Твоя мощь великолепна. Жаль, что ты не со мной. Действительно жаль...
Лик Владыки заволновался, черты его смазались, и над слабеющим Морицем простёрлись белые крылья тумана, в котором рождались, надвигаясь и колыхаясь, многорукие многоголовые духи смерти...
До слуха Морица донеслись щедро приправленные бранью проклятья. Курандо кричал:
- Очнись!.. Мы должны осуществить перенос до того, как остановится твоё сердце и уснёт разум...
Мориц слабел. Правая рука горела, как объятая пламенем. Не в силах стоять на ногах он безвольно упал на колени, губы его прошептали:
- Я... не понимаю... чего ты желаешь...
- Врата... враг создал Врата... Сейчас он подведёт сюда через них ещё одну армию... Ты должен возглавить последний удар... По торопись... Немного отваги и он не успеет...
Голос Курандо кричал, умолял, проклинал заклиная. Мориц шептал: "Да, конечно..." - но не находил в себе сил, чтобы подняться. А ехидный голос Владыки, хихикая, заявлял, периодически прорываясь сквозь шум битвы и шелест атмосферных помех: "Оставь его. Ты разве не видишь? Он умирает".
- Мы побеждаем... Наша пехота лучше обучена и намного отчаяннее. Посмотри: наши пикинеры обошли их терции с флангов и, атаковав в слабые углы, заставили их потесниться...
Мориц, напрягая мышцы лица, насилу заставил себя улыбнуться. Странной и страшной вышла эта гримаса.
Владыка сказал:
"Он мертвец. Неужели вам обоим это ещё не понятно?"
- Мы защитим свой мир... Освободи свой разум от тела... Помнишь, как в морской битве?.. Мы совершим ещё одно "переписывание"... Запиши свой разум в новое здоровое тело...
- К-как?..
"Он мертвец".
- Мы оба выйдем в астрал и совершим обмен тел, как в своё время произошло при твоём контакте с Сифаксом...
- Нет... Не получится... - Мориц в отчаянии взглянул на свою искалеченную руку. - Я почти мёртв...
"Я же вам говорил..."
- Нет, ты должен!..
"Не получится..."
- Я не могу... занять твоё тело... Лучше ты сам... Заверши эту битву победой...
- Нет, у меня это не выйдет. У меня недостаточно мощи, чтобы вдохновить армию устоять против подходящих свежих резервов. Это сможешь лишь ты...
- Я обречён...
"Я же вам говорил..."
- Нет, ты сможешь... Ты уже раз умирал... Если жажда победы больше не подпитывает твою волю к жизни, то вспомни то, что в прошлый раз тебя воскресило... Вспомни! Ну же! Её звали Ирия!..
- Ирия! Ирия! - Курандо кричал, забрасывая его именами. - Юлия! Изабелла! Девушка с глазами цвета небесной лазури! Сказка, мечта. Единственное, из-за чего стоит сражаться в этом грёбаном мире!.. Ну же!..
Да. Мориц прикрыл утомлённо глаза, вызывая нежный образ в памяти. Да, это так. За этот взгляд, за эту улыбку он готов был убить. И даже больше... Он готов был ради этого жить... Жить не смотря ни на что. Не смотря ни на боль, ни на страх, ни на слабость, ни на то, что рушится мир. Страсть к ней была всесокрушающей силой - она сломала его и перестроила. Благодаря ей он востал против Владык. Благодаря ей он ощутил себя человеком.
- Хорошо... Хорошо... - голос Курандо звучал намного спокойнее. - Сосредоточься на ней. Всё остальное я за тебя сделаю...
Да, Мориц думал о ней, уже не стараясь позабыть обо всём - о боли, о Владыках, о битве - а действительно не чувствуя и не видя ничего, кроме милого образа, кроме, преисполненных нежностью глаз и тонкого, чуть смазанного по странной прихоти памяти овала лица.
Он восстал, он воспарил над полем, над битвой. Осознание этою пришло через ясность мысли, не омрачённой ни болью искалеченного тела, ни тяжеловесной грубостью материального мира.
Большим усилием воли он сумел отдалить от себя её образ и вновь вернуться к действительности.
- Курандо?..
- Я здесь. Пожимать друг другу руки не будем, у нас нет помощников. А соприкоснувшись - мы рисуем стать неразлучными.
- Почему? Зачем тебе этот обмен?
- В искалеченном теле ты безусловно умрёшь. А в голове графа нам двоим с тобой будет весьма тесновато.