Сифакс первым бросил в бочки огонь. Он был точно заговорён от стрел и вражеских копий, но его союзник, обхватив жарким объятием мост, лизнул его своим языком, скрыв от вражеских и дружеских взоров за плотной стеной огня и едкого дыма.
Его тела потом так и не нашли, и Мориц приказал на месте моста засыпать ров и возвести надгробье...
Не сводя взгляда с Сифакса, Мориц приблизился к шахматному столику и передвинул фигурку. Когда он сделал это, все воспоминания о смерти Сифакса превратились в сон и тут же забылись, как забываются почти все наши сны. Ничего не было - никаких неудач. Всё свершилось именно так, как он и желал. Он загнал врага в угол и встретился с ним лицом к лицу. Сейчас он свершит правосудие, и в душе больше не будет никакого осадка.
- Правосудие? - Сифакс рассмеялся. - Что ж, пусть будет суд. Обвинителем я назначаю себя, а судьёй пусть будет она.
Он указующим жестом протянул руку, и из погружённого во тьму угла вышла она - Ирия, дочь Гектора Гескона, одетая в тёмное традиционное погребальное платье своего народа. Из украшений на ней были большие серьги, коралловое ожерелье, на руках и ногах бесформенные золотые браслеты. Её пальцы унизаны перстнями; рыжие волосы распущенны и неприкрыты. Она была такая же, как и тогда, за миг до того, как погребальный огонь начал пожирать её тело.
Голос Сифакса прошелестел сухо и зло:
- Перед тобой та, кого ты сгубил, чьим именем ты пытался оправдать свои злые деянья, и чьи призрачные укоры и по сей день не дают покоя твоей чёрной от запёкшейся крови совести.
Мориц, чей взгляд словно припёкся к мертвенно бледному лицу Ирии, ощутил как изнутри него, с самого дна тёмной бездны, поднимается, клокоча и разбрызгивая клочья ядовитой пены, застарелая ненависть. Он с трудом отвёл взгляд и обратил его на Сифакса.
- И это говоришь ты? Ты, который принудил совет мудрецов отдать её тебе в жёны! Ты, который оговорил её перед имперскими военачальниками и тем самым сделал её смерть неизбежной?!
Если б взгляды могли убивать - Сифакс, погружённый в огонь устремлённых на него чёрных от ненависти глаз, превратился бы в пепел. Но он был совершенно спокоен и стоял по-прежнему твёрдо. Сталью звенел его голос, когда он заговорил:
- Гибель её неизбежной сделал именно ты. Ты заключил союз с ненавистной её разуму и сердцу Империей, и ты помог имперцам поставить на колени ЕЁ родной город. Ты сокрушил военную мощь её соотечественников. И, наконец, ты передал в руки смерти её душу и тело.
- Я сделал так потому, что такая смерть была для неё лучше, чем смерть в плену от рук имперцев.
Сифакс рассмеялся.
- Нет. Ты сделал так потому, что ты струсил. Всю жизнь ты действовал из одного лишь эгоизма. Она вышла за меня из любви к своему городу. Я сдал её потому, что любил свой народ и хотел избавить его от тягот войны. А из любви к кому действовал ты? Из любви к ней ли ты сгубил её город? И из любви к ней ли ты уступил требованиям имперцев?
- Ты оклеветал её. Ты сказал, что она сделала тебя из друга Империи другом своего отечества...
- Но это правда. Ирия неистово любила свой город. Но любил ли её ты?
- Да, я любил.
- Тогда почему ты, держа её в своих руках, согласился с требованиями имперцев ничего не брать самовольно из имперской добычи и, отдав её им, покорно просить вернуть её, если можно? Если б ты действительно любил её, ты увёз бы её прочь и начал б борьбу, не ради своих обид, а ради неё. Вместо этого ты тайно принёс ей яд и предложил на выбор: либо рабство имперцев, либо "благородная" смерть. Не я, ты сгубил её жизнь и растоптал всё, что она любила. Я никогда не понимал, почему ты это сделал. Я нахожу одну лишь причину - трусость. Империя была могущественнее Великого города, а после того, как ты ознакомился с её внутренней силой, ты и вовсе растерял остатки своей былой воли.
- Лжёшь! - Мориц почувствовал, что тонет в захлестнувшем его с головою безумстве. - Ты лжёшь! Я был связан словом. Я - не ты, нарушающий клятвы и предающий даже того, кто делил с тобой твоё ложе. Позавчера ты был с городом, вчера с имерцами, а сегодня ты с кем?!
- Правителю вредно быть всегда верным слову. Он отвечает за целый народ - он обязан блюсти его интересы, а держа данное кому-то слово, ты блюдёшь интересы кого-то другого.
- Какой же ты всё же подлец...
- Клятвы, клятвы... А разве там, на зелёных холмах, ты не клялся её защищать? Впрочем, это не в счёт. Мы, мужчины, часто даём девушкам, вместе с объяснениями в любви, обещания, которые и не думаем выполнять.
Растеряв остатки разума, Мориц бросился на Сифакса. Позабыв про оброненный меч, он вцепился ему в горло руками. Сифакс рассмеялся, пнул его острым коленом и ударил под рёбра костлявыми кулаками...
Давя и терзая подушку, Мориц грохнулся на пол. Сон улетучился сразу, но ещё долго клокотала в груди безумная ярость, а память пощипывала душу острыми коготками.
<p>
5</p>
События развивались как по накатанной колее, столь же безудержно и неоспоримо, как сходящий со стапелей в воду корабль, почти что достроенный, за исключением мачт, оснастки и мелочей по отделке.
Курандо взялся за своего подопечного вплотную, явно намериваясь вовлечь его в игру посерьёзней расстановки солдатиков.
С самого утра, после лёгкого и быстрого завтрака, Морица возили по окрестностям, демонстрируя ему укрепления, казармы, плацы, стрельбища и склады, на которых имелось всё то, что требуется для решительной и быстрой победы.