— Но если б Бакиров нарисовал вместо двадцати двух плетей девятнадцать? Ты б промолчал?
— Я? — изумился Фатых. — Да я б у него из горла вырвал свои плети.
— Во ты какой? — тоже удивился Равиль. — Свое из горла готов вырвать, а чужое… берешь?
— Что ты от меня хочешь? — Разговор был неприятен Фатыху. — Я всего-навсего «бугор», мое дело о ребятах думать, про их заработок. Тебе легко рассуждать — у тебя-то семья один сам.
— Что ж, и дальше будем эту подачку принимать от Бакирова? — Равиль избегал смотреть в хмурое лицо бригадира.
Фатыха передернуло от слова «подачка».
— Зачем ты лезешь не в свои дела? — спросил он с досадой. — У тебя светлая голова, образование, молодость… Думай о чем-нибудь другом.
— Я не хочу жить обманом, — упрямо возразил Равиль. — Ты живи, а я не буду. Ты, Пантюха, как полагаешь?
Пантюха подошел позже, но суть разговора уловил сразу. Он молча курил, не глядя на товарищей.
— У меня эта подачка в горле сидит, — откровенно признался он и, поплевав на окурок, машинально кинул его в чью-то валявшуюся рядом маску. — Фатых тебе всего не скажет. Вот он делает вид, будто не хочет обижать Бакирова, тот-то вроде о нас болеет. Но я тебе, Фатых, другое скажу. Он этими двумя-тремя плетями свои болячки прикрывает. Вот вчера мы час просидели — энергии не было. Хотели агрегат завести — в бочке вторую неделю нет солярки. Бакиров никак не удосужился послать в город бензовоз. На той неделе трубоукладчик полдня не работал — сидели бригадой и дожидались, когда наладят. А мог Бакиров ночью организовать ремонт? Мог. Но не стал — хлопотно. Так всю дорогу. Кто-то проспал, кто-то недосмотрел — вот Бакиров и дописывает нам на доске и в нарядах лишние плети. Мы, конечно, довольны и молчим.
— И ты туда же, — поморщился Фатых. — Из-за пустяка разговор завели, головы себе ломаете. — Он встал. — Делайте что хотите, только меня не впутывайте.
Утром следующего дня Равиль подошел к доске показателей, на виду у всех стер рукавом цифру «24» и поставил мелком «22».
Сзади его грубо толкнули в плечо. Равиль, обернувшись, встретился глазами с Бакировым. Старший мастер, молодой, верткий парень в белой рубашке с закатанными рукавами, оглядывал его, неприязненно выпятив нижнюю губу.
— Ты чего тут хозяйничаешь? — спросил он, оттирая Равиля от доски. — Без году неделя, как пришел, а уже лезет, выкаблучивается… Ну-ка, поставь цифру на место.
— Во-первых, не тыкайте, — оборвал старшего мастера Равиль и снова встал у доски. — Во-вторых, мы заварили вчера двадцать две плети. Зачем людей обманываете?
Бакиров растерялся.
— Нет, ты… вы кто такой? — он пытался прийти в себя. — Кто вам дал право подводить итоги? Ну хорошо бы бригадир, а то выступает слесарь. Вы с бригадой обговорили? Нет. Тогда зачем самовольничаете?
Бакиров окончательно пришел в себя и, поглядывая на собравшихся рабочих, что одинаково хмуро глядели на него и Равиля, наступал:
— Вы почему не посоветовались с бригадой? Бригадир у вас для выставки, что ли? Вы б лучше о своих товарищах подумали. Зачем вы у их детей хлеб отнимаете?..
У Равиля пропала закипавшая было злость. Он с любопытством глядел на этого бойкого инженера, что так прочувственно говорил о рабочих.
— Ну и дешевый ты, парень, демагог, — сказал он ему в лицо. — Постыдился бы… Неужели институт ничему тебя не научил?
— А! Вы сами тыкаете! — Бакиров, снова растерявшись, не придумал ничего удачнее этого упрека.
— Да я так, по-свойски, — усмехнулся Равиль. — Как коллега с коллегой… хоть и бывший.
Равиль пошел в бытовку, за ним потянулась бригада. Все молчали. Пантюха, вздыхая, чистил свой складной метр мелом, подобранным у доски показателей. Фатых копался в карманах, отыскивая сам не зная что. Рабочие посматривали на бригадира, но тот упрямо отмалчивался.
Равиль посмотрел на свой рукав, испачканный в меле, кашлянул и оглядел товарищей.
— Вы меня, ребята, извините за этот разговор у доски, — начал он, сосредоточившись взглядом на бригадире. — Может, и не надо было его начинать. Да больно мне противно стало от этой бакировской подачки. Я подсчитал, что эти две лишние плети обходятся в день каждому из нас в девяносто копеек. Мне эти деньги не нужны. Фатых, я прошу тебя не засчитывать мне в наряде эти две плети.
Фатых снова промолчал.
Неожиданно для Равиля подал голос Зиннур, бывший счетовод соседнего колхоза:
— Мне тоже не считайте. Законных денег пока хватает. — Он простодушно отмахнулся: — Государство все равно не обманешь. Потом как вычтут одним махом — хуже будет.