Суяргул, оттопырив нижнюю губу, глядел на соседа.
— Унизить меня хочешь? — спросил Рафаил.
— Нет, понять хочу. Где научился людей прижимать к ногтю? Я слышал, ты начальником в городе работаешь. Уж не прокурором ли?
— Обо мне потом поговорим, — Рафаил откинулся головой к стене. — Давай говорить о деле.
— Ладно, — сдался сосед. — Только, аллаха ради, не вынимай бумагу.
— Ты зачем у сестры огород отрезал?
— Зачем старухе столько земли? — искренне удивился Суяргул. — Она и половину-то еле обрабатывает. Остальное бурьяном поросло.
— Ты мог зайти к ней и попросить?
— Не даст. Она меня с малолетства не любит.
— А ты б зашел, поклонился. Или сломаться боишься? Потом бы с чистой совестью зашел в сельсовет, узаконил.
Суяргул насупился. Поразмышляв про себя, встал и открыл створки буфета.
— От таких разговоров во рту пересыхает, — забурчал он. — Может, врежем по стаканчику?
— Верни огород сестре, — Рафаил постучал костяшками пальцев по столу.
Суяргул, успевший схватить бутылку за горлышко, вздрогнул и медленно повернул голову.
«И бутылку-то, будто живого человека, за горло хватает, — усмехнулся Рафаил. — Вот кому власти не хватает…»
— Дался тебе этот огород, — Суяргул неохотно разжал пальцы, вытянул руку из буфета.
— Если этой весной ступишь своим сапогом на огород сестры, я больше говорить с тобой не буду, — пообещал Рафаил. — Я тебя, тунеядца, отсюда выселю.
— Я свой хлеб ем, не чужой, — сдерживаясь, сказал Суяргул и близко подошел к Рафаилу. — Ты, верно, обознался…
— Нет, уважаемый сосед, я не обознался, — Рафаил локтем отодвинул соседа. — Ты на чьей земле урожай собираешь? На колхозной. Сколько ты трудодней заработал в колхозе? Не помнишь? А я тебе скажу, твоих трудодней годовалому ребенку на жизнь бы не хватило. Наша сестра на свои заработанные трудодни нас, троих братьев, кормила. Пока ты промышлял, она пуп рвала на колхозной работе, чтоб таких мужиков, как ты, заменить. Теперь ты ее со свету сживаешь, на огород ее позарился. Вот оттого ты не идешь в сельсовет и в правление — там тебя слушать не станут.
Рафаил поглядел на поджатые губы соседа. Тот никак не мог сообразить, как ему держаться с непрошеным гостем: то ли выпроводить из дому, то ли как-то смягчить, ублажить, расстаться по-хорошему.
— Столько лет мне хотелось сказать тебе в глаза, какой ты есть ничтожный, подлый человек… — Рафаил судорожно вздохнул. — Вот и довелось. Долго ты сидишь, Суяргул, на шее у народа. И вовсе тебе не стыдно меня слушать. Тебя не уговаривать надо, а почаще пугать, чтоб из норы своей не кусал хороших людей. Так я говорю, Суяргул?
— Огород твой я не трону, — сосед снова близко подошел и ненавидяще смотрел на Рафаила. — Только я прошу тебя, очень прошу, сейчас же, вот сию минуту, убирайся из моего дома. Не то я… что-нибудь с тобой сделаю.
— Верю, — поспешно согласился Рафаил и быстро встал. — Теперь верю, что к сестричкиному огороду ты больше не подойдешь.
Рафаил осторожно прошел мимо набычившегося Суяргула, закрыл за собой дверь и подумал с облегчением: «Теперь он сестру обижать не станет. Уважают такие силу. Но только не попадайся им в глухую ночь. По капельке кровь выпустят, по кровинке — насладиться чтоб…»
— Лежи, сестричка, — попросил Рафаил и положил руку ей на плечо. — Никогда я не видел тебя отдыхающей. Раньше нас вставала, позже ложилась. Хоть сейчас отдохни.
— Скоро я крепко отдохну, — сказала сестра и испуганно поглядела на брата. Но тот сделал вид, что не понял намека.
— Мы с тобой дружно жили, правда, Рафаил? — живо спросила она.
— Это правда, — сказал он. — Я то же самое Индире своей говорю — она даже ревнует, — соврал он.
— Ревнует? — сестра засмеялась и отбросила ладонью со лба жидкие седые косички.
— Еще как ревнует, — подхватил Рафаил.
— Что же она к нам не едет? — спросила сестра. — Вы женаты двадцать лет, а видела я ее всего четыре раза.
Сестра помолчала, не дождавшись ответа, повернулась к стене и заговорила будто с собой:
— Я никогда ничего от вас не требовала. Мне хватало письмеца на листочке бумаги, открытки, только телеграммы я просила не присылать — они несут несчастье. Ваших приездов я ждала годами. Я все понимаю — время… Его не бывает в достатке даже у богатеньких… Как мне хотелось видеть вас возле себя! У меня нет своей семьи, привязанность моя одна — это вы. Женщине надо кого-то любить в своей жизни, а то зачем же жить? У меня никого нет, кроме вас…