Единственным человеком, которому Фатых хоть как-то доверял, был его старый товарищ Игорь Пантюхин. Тот ни разу и ни в чем не обманул бригадира, и Фатых однажды сказал о своем заместителе: «Пантюха много знает, зачем ему обманывать?» Пантюхин два раза точно предсказал, что у Фатыха будут сыновья, и уже этим завоевал большое расположение бригадира. Но Фатых мечтал о дочке, и он советовался с Пантюхой, но тот удерживал своего товарища, советуя дождаться високосного года, который бы оканчивался нулем. «В тот год родится много девочек», — говорил он Фатыху, и тот, поверив, терпеливо стал дожидаться заветного года.
Бригадир настороженно отнесся к новичку. Ему, например, не понравилось, что Равиль отнес спецовку домой и заузил брюки. Почему это Фатых с Пантюхой ходят в широченных брезентовках, запинаются, а новичок бегает в узких брюках? И почему этот парень, слесарь третьего разряда, носит в кармашке складной метр? Что он собирается замерять? Если надо будет, бригадир сам точнее отмерит. И потом, новичок принес свой стакан. Не хочет пить воду из общей посуды?
Так много вопросов нагромоздилось в голове Фатыха при первом знакомстве с новичком. Пантюха же внимательно оглядел Равиля и сказал: «Парень, на мой взгляд, с секретом. Давай поглядим, какой он в работе». И Фатых поставил новичка на самый тяжелый участок в бригаде.
Равиль должен был в паре с другим слесарем откатывать готовую плеть в сторону, цеплять ее тросом за крюк трубоукладчика и сопровождать на изоляционную линию.
Трубоукладчик, всхрапывая мощным двигателем, дергался с места, длинную плеть мотало, било о подъемную стрелу. Равиль, вцепившись в конец, мотался вместе с плетью, пытался удержать ее, налегая телом и отчаянно притормаживая ногами.
Напарник, низенький, сонный увалень из ближнего аула, мотался на другом конце, нимало не пытаясь хоть как-то унять своевольную плеть.
— Ты бы хоть ногами тормозил, — попросил Равиль в первый же перекур увальня, которого звали Рустамом.
— Не могу, земляк.
— Что так?
— Сапоги быстро снашиваются, — ответил Рустам и серьезно посмотрел на Равиля.
Тот с любопытством уставился на круглое, безмятежное лицо напарника.
— Ты чем раньше занимался? — спросил Равиль.
— Правду ребята говорят, будто ты раньше в начальниках ходил? — вместо ответа поинтересовался Рустам. Дождавшись утвердительного кивка, он вздохнул: — Я сам тоже из начальства.
— Ну-ну! — поощрил Равиль задумавшегося напарника.
— Работал я товароведом в универмаге, — неохотно начал Рустам. — Вот, значит, зима настала. Мне одевать нечего. Пальто теперь тонкое шьют, больше для фасону. Тут в наш универмаг шубы привезли. Я написал акт и пошел к директору. Так и так, мол, товарищ директор, у нас одна шуба в складе подмокла. Он пожал плечами. Ну и что, говорит. Я ему прямо: одевать мне в морозы нечего, а за товаром ездить в город надо. Отдай испорченную шубу. Директор встал из-за стола, подошел к окну, задумался. Вот что, Рустам, говорит. Мне тоже одевать нечего… Я пошел к себе и написал новый акт. Директор подписал его, но заместитель обиделся: и ему не во что в стужу одеться. Я снова ушел к себе писать новый акт. В конце концов на моей бумаге подмокли пять шуб. Скоро тепло оделись директор, его заместитель, главный бухгалтер, завскладом и я, — Рустам загнул один за другим пять пальцев и замолчал.
— Потом? — спросил Равиль.
— Кладовщик написал жалобу в райцентр — ему шубы не хватило. И через месяц… — Рустам снова взялся считать пальцы: — …директора, его заместителя, главного бухгалтера, завскладом и меня — всех пятерых, значит, — уволили за утрату доверия. Сейчас меня в торговлю близко не подпускают.
— Ну и плюнь ты на нее, — пытался утешить Равиль напарника. — Теперь ты и получаешь больше, и материально не ответственное лицо.
Рустам вежливо, но несогласно улыбнулся.
— Торговля — это хорошо, — задумчиво сказал он. — Особо когда ты — материально ответственное лицо.
Трубоукладчик взревел мотором, проскрежетал сцеплением и потянул плеть на изоляцию. Снова Равиль мотался на конце плети, то упираясь ногами в землю, то налегая всем весом тела, пытаясь хоть как-то сбить инерцию. Ему почти удавалось это, труба послушно разворачивалась за трубоукладчиком, но на другом конце по-прежнему безвольно передвигались длинные заплетающиеся ноги товароведа. Плеть колотило о стрелу трубоукладчика, машинист останавливал свою махину и недовольно глядел на слесарей. У Равиля пропадало желание бороться с коварной инерцией плети.