После этого разговора он не мог идти к Кузьмичеву или старшему мастеру — этим он сильно повредил бы себе в глазах бригадира.
Недели через две, когда Равиль лучше узнал характер и слабости Фатыха, ему пришла в голову другая мысль. Он взял в конторе чистый бланк рационализаторского предложения и вечером сел за расчеты. Годовая экономия зарплаты его и Рустама получилась впечатляющей. К тому же высвобождалась дорогостоящая машина.
Равиль изложил все расчеты на бланке, вывел размер вознаграждения и на следующий день снова подошел к бригадиру.
— Ты опять за свое? — насторожился тот.
— Опять, — широко улыбнулся Равиль.
— Мы с тобой уже говорили на этот счет, — Фатых неприязненно заглянул в расчеты.
— Разговор старый, — согласился Равиль, крепко придерживая бригадира за брезентовый обшлаг куртки, чтобы тот, рассердившись, не ушел от него. — Да не совсем. По рацпредложению сокращается в бригаде трубоукладчик с машинистом и один из слесарей, пусть даже я. Зато Рустам остается на электролебедке, будет подавать трубы на изоляцию. В свободное время будет помогать бригаде. Особо если у тебя случится запарка, как ты выразился.
— Почему Рустам на лебедке? — вскинулся Фатых. — Не надо мне его, он на ходу засыпает. Пусть на сборку трубных узлов идет, в бригаду Хасанова.
— Суть не в этом, — улыбнулся Равиль. — Работы в цехе на всех хватит. Но у тебя в бригаде не станет лишних людей. И в зарплате не потеряете. И твой драгоценный горб не пострадает.
— Так ли? — недоверчиво спросил Фатых.
— Так, — твердо ответил Равиль. — Инженеров ты правильно ругал — им надо было свое дело протолкнуть, о тебе они позабыли или просто не подумали.
— Вот если б они побывали в моей шкуре! — подхватил было Фатых, но посмотрел на Равиля и снова недоверчиво замкнулся. — Зачем мне нужно внедрять твои идеи? — спросил он. — Мне, что ли, делать больше нечего?
— Кстати… — будто бы вспомнил Равиль. — За рацпредложение бригада получит премию. Я и это подсчитал. На каждого придется шестьдесят рублей. Тебе как бригадиру еще пятьдесят за внедрение.
— Ну? — Фатых оживился и уже с интересом стал изучать бумаги. Бригадир любил премии, особенно с прошлого года, как начал копить на «Москвича».
В субботу бригада вышла на работу. Линия механизированной подачи труб была готова к вечеру. Фатых сам опробовал новшество. Равиль бегом размотал трос от лебедки, зацепил за плеть и, волнуясь, стал ждать. Фатых включил лебедку, осторожно, то и дело налегая ногой на тормоз, стал подавать плеть, которая загромыхала по железным трубам настила.
Недоверчивое лицо бригадира разгладилось, когда плеть вкатилась на ролики изоляционной линии.
— Здравствуй и… прощай, — Фатых даже будто разочарованно глядел на громоздкую, длинную плеть, что быстро и буднично легла на ролики и превратилась для бригады в «готовую продукцию».
Фатых, переодевшись в бытовке, подошел к Равилю и многозначительно сказал:
— Я завтра к Кузьмичеву пойду, чтоб тебе разряд повысили.
— Рано больно… — попытался осадить его Равиль.
— Ничего не рано, — замотал головой бригадир. — А то неладно получается — у тебя с Рустамом одинаковый разряд. Разве вы пара друг другу?
Равиль возвращался домой через березняк и громко пел. Дорогу ему пересекли девочки с букетами полевых цветов. Они недоуменно проводили взглядами дяденьку, что так громко и неумело пел в лесу. Равиль засмеялся. Кажется, он не радовался так даже в тот день, когда его, двадцатипятилетнего инженера, поставили начальником ведущего цеха.
Поужинав, Равиль вышел из дома и направился к речке. На лугу белыми буграми рассыпались гусиные выводки. Гусаки тянули вслед ему длинные шеи, шипели неохотно и без злобы. За крайними домами поселка чуть слышно грохотали составы. Мягко вздрагивала под ногами земля, и короткие, низкие гудки электровозов будто прокалывали по-вечернему густой, теплый воздух. Речка за лугом делала крутой поворот, и на том, пологом берегу четко белели корпуса турбазы. У речки, на узком пространстве между водой и густым кустарником, уходили в сумерки маленькие домики дач. Разноцветные крылечки, резные ставенки и крохотные балкончики верхних комнат делали дачи похожими на макеты сказочных домиков. Немногие дачники из отпускников и тех, что отваживались проделать неблизкий путь из города на электричках ради сна на свежем воздухе, сидели на скамеечках, курили и смотрели на закатное солнце, созревшим помидором висевшее над дальним холмом на краю равнины.