Неспроста с доисторических эпох по наше время вооруженные воинские группы — дивизии и армии — символично называют соединениями и объединениями. Понятно, воинская часть — она не сама по себе, будучи частью целой армии.
Исторически армия предшествует появлению частной собственности, государства, сословного деления общества. Я тут недавно прочел замечательную штуку у нашего великого антрополога и экстремального политика Сола Рэмрода.
Знаю, знаю — ты его на дух не переносишь. Но все равно, тебе полезно, послушай:
«Наряду с филогенетическими поведенческими реакциями, доставшимися нам по биоэволюционному наследству от зоологических предшественников, у человека всегда работает безусловный коммуникативный рефлекс, благоприобретенный в процессе социального развития. Человеку разумному инстинктивно-генетически (извините за неуклюжую катахрезу) присуще искать и целенаправленно находить общество себе подобных с целью объединяться и успешно противостоять враждебной окружающей среде.
Любая вооруженная борьба суть реализация и торжество коллективного начала. Если у человека и наличествуют какие-либо врожденные социальные установки, так это предполагаемый мистический инстинкт коллективизма.
Поединок, единоборство один на один двух воителей вне общественного или филогенетического контекста бессмысленны. Тогда как индивидуализм изъявляется основой мирного сосуществования. Одинокий, отчужденный от общества человек — фундаментально мирное существо.
Мирное квиетическое[41] существование также доказывает, как человек разумный способен пренебречь животными стадными реакциями и природным коллективизмом. Некоторые индивидуумы умудряются чувствовать себя одиночками в праздничной толпе, в парадной строю единомышленников и во время выполнения общественно-полезной и необходимой работы.
Меж тем на войне, в период боевых действий индивидуализму и эгоцентризму не находится места.
Требования коллективной безопасности и группового выживания неизбежно предопределяют приоритет, преобладание принципа разумного коллективизма над суицидальным и маниакальным индивидуализмом, не приводящем никуда, кроме как в пучину самодовлеющего врожденного безрассудного страха за собственное мирное существование».
Связно, шельмец, выводит из войны историю нашего государства кирасирского… Досточтимый профессор Рэмрод — милитарист от Бога или Природы. Этого у него не отнимешь… Вот тебе еще, Зак:
«Война есть вооруженное силовое противоборство формализованных социальных групп, будь то этносы, сословия или государства. Из чего проистекают ее признаки, параметры, причины и следствия.
Война — уникальный социальный феномен, способный оптимально организовать спонтанный хаос общечеловеческой жизнедеятельности и свести к минимуму межличностную гуманитарную энтропию.
Не всякое государственное насилие есть война. А лишь вооруженное инструментальное воздействие на внешних или внутренних врагов.
Исходя из определения, войну мы постулируем в концепциях креативного, формирующего окружающую среду способа существования человеческих сообществ, аналогичного производству материальных и духовных благ».
— Хочу тебе признаться, Парм. Подчас мне хочется хорошенько треснуть Рэмрода по его ученой антропологической башке, в беспамятстве усадить на астрорейдер и на Сирин его, гада яйцеголового, на релятивистской скорости, чтоб, коль вздумает возвратиться, нас с тобой уж не было в сей юдоли вселенской.
— Ишь размечтался. Рэмрод тебя на любом свете достанет. Всенепременно вернется. Кости твои выкопает, изучать станет, писать в назидание студентам-политологам…
Фельдмаршал Деснец опять замолчал. Отчасти он соглашался с профессором политической антропологии Рэмродом, что Война с большой буквы есть зона взаимодействия спонтанного хаоса, привнесенного политикой, являющегося ее стохастической сущностью, и боевых действий, в основе которых лежат предопределенность организации, порядка, дисциплины.
От себя фельдмаршал неизменно добавлял: чем меньше политики, тем успешнее генералы руководят сражениями, кампаниями и тем больше вероятность военной победы сражающегося государства или скорого ее приближения.
Вероятно, по данной причине многим высшим офицерам, сменившим генеральский мундир на партикулярное платье государственного деятеля, удается долго удержаться у власти. Авторитарно ли, демократически. Пусть их решения перестают быть преднамеренно военными, становясь типично спонтанной политической реакцией в стремлении упорядочить хаотичность социальной среды.
— …Засим, подчеркиваю, мой канцлер, боевые генералы, ставшие миролюбивыми политиками, не утрачивают прагматической рациональности, присущей армейскому образу мышления, — заметил генерал-фельдмаршал Деснец и опять пустился в молчаливые воспоминания.
Так у отцов-основателей военно-государственного сообщества Вольных кирасиров, первых его генералов Кира Бобона и Фила Деснеца, получилось создать структуру, востребованную большим числом терранских колоний. Громкие армейские победы наемников принесли им политический авторитет, влияние, популярность, дав многим экуменическим народам надежду на коллективную безопасность и трансгалактическую стабильность, стоящую превыше локальных интересов планетарных правителей.
Изначально к именитым наемникам примкнули трансгалактические страховые компании. В первую голову хорошие контакты с Вольными кирасирами помогали страховщикам предусмотреть риски при заключении договоров на страхование планетарной недвижимости в политически нестабильных секторах Эйкумены.
Помимо того злостным строптивым неплательщикам из числа частных лиц, корпораций и правительствам, норовящим присвоить, национализировать, экспроприировать чужие активы, предстояло крепко задуматься, стоит ли упорствовать в произволе под угрозой решительного возмездия Вольных кирасиров Груманта.
Вслед за страховыми обществами к миротворцам-кирасирам потянулись смежные финансовые институты. Паче чаяния, к тому времени выбравшиеся из кризиса, вызванного планетарной эвакуацией, галактические банки свободной финансовой зоны Груманта, принялись сполна кредитовать наемников.
Со временем рекламный лозунг «Вольные кирасиры защитят ваши вклады в развитие Вселенной» стал довольно популярным на богатых и цивилизованных планетах.
С целью оптимизации денежно-кредитных отношений в финансовой Эйкумене как должное восприняли появление расчетных универсалий Вольных кирасиров. В стабильности и в резервном качестве кирасирской валюты, названной руны, в основном не сомневались. Вeдь она обеспечена беспристрастными надгосударственными вооруженными силами.
В самом-то деле не считать же, будто у покрытого ледяной коркой Груманта с редкими людскими поселениями на экваториальных островах имеются какие-то узкогосударственные корыстные интересы?
Немалую лепту в финансовое благополучие экуменических наемников внесла постепенная распродажа огромных запасов военного имущества и боевой техники, какие было невыгодно эвакуировать на далекий Сирин. Кстати, дивизию Бобона и Деснеца официально оставили охранять планетарное добро от вселенских мародеров, было начавших зариться на бесхозное.
Два пиратских налета кирасиры жестко отразили. Остальным же пиратам-таксаторам неповадно оказалось соваться на Грумант. Пиратские базы в системе Беллоны, откуда вышли самонадеянные бриганты, и астероиды фритрейдеров, экипировавших налетчиков, бронекавалерийская дивизия сокрушила наголову.
Так их, гангстеров, в пух и звездный прах. Опрометчивые мародеры погорели дотла. Ни себя, ни своей боевой техники, а тем более таксаторов, — кирасиры не пожалели.
Пираты-бриганты ценный кровавый урок извлекли, чему в немалой степени способствовали распространенные по Эйкумене трехмерные кадры туннелей с громоздящимися трупами; замедленные съемки раскалывающихся, выворачивающихся наизнанку рыночных астероидов.
Кое-кто мелодраматически ужаснулся невиданной или забытой в Эйкумене жестокости военных. Мол, причем мирные торговцы-снабженцы? Но большинство благосклонно восприняло впечатляющую острастку, данную бригантам кирасирами, не забывшими о пособниках и скупщиках награбленного.