Добавим в этот исторический и географический ряд события в Новом Свете и попытку Англии наказать Североамериканские штаты за военно-морскую и политическую поддержку наполеоновской Франции.
Сюда же, в тех же временных рамках мировой войны также поместим пошаговое крушение испанской колониальной империи, когда целый ряд ее латиноамериканских колоний вооруженным путем начал добиваться независимости, воспользовавшись оккупацией метрополии наполеоновскими войсками.
То военное десятилетие, овеянное полководческой славой и военным гением корсиканца Наполеона Бонапарта, позволительно считать мировой войной и с точки зрения глобально распространенных, передовых на то время достижений военной науки и промышленности.
Огнестрельное гладкоствольное стрелковое и артиллерийское вооружение достигли высшего градуса фабрично-мануфактурного совершенства и повсеместного боевого применения. Парусный военный флот, фортификационные сооружения находились на пике своего развития как и другие достижения военного дела.
Напомним, что в наполеоновскую эпоху военных вождей-лидеров впервые функционально признали не кустарями-ремесленниками, но полководческую деятельность превознесли на высокий уровень военного искусства, занимающегося руководством армиями и народами.
Систематически и классически тогда оформились теория и практика военных действий. Тактически и стратегически. Ведь тогдашним полководцами было чего выбирать, с кем и чем достойно воевать.
Линейная тактика, рассыпной строй, организация взаимодействия родов войск (пехоты, кавалерии, артиллерии), взаимодополняющее воздействие холодного и огнестрельного оружия практика создания полевых укреплений, организация службы тыла и логистики[49] — обеспечивали разнообразное и органичное сочетание военных инноваций и славных традиций.
Немаловажным образом в обновлении старых и в появлении новых боевых элементов, принципов комплектования вооруженных сил нашли реальное воплощение плоды мировой военной мысли, в период наполеоновских войн несомненно приобретших глобальный размах.
Впервые в человеческой истории к началу XIX века война, боевые действия приобрели индустриальный характер, а идеально действующую армию принялись повсеместно уподоблять слаженно работающему механизму. В то время как технологичная машина войны будущего обязана своим рождением вооруженному противостоянию наций, вставших на путь прогрессирующего индустриального видоизменения окружающей среды и социальных отношений.
О том, что с 1799 по 1815 годы в цивилизованном мире шла настоящая индустриальная война, свидетельствуют концептуальные образцы новой военной техники. Приоритетно в ту эпоху человеческое общество и цивилизация обнаружили первые признаки организованной социальной индустриализации, стимулирующей рост производства, научно-технические исследования, опытно-конструкторские разработки, способствовавшие ускоренному появлению провозвестников грядущих боевых элементов.
Достоверно теми временами датируется предъявление возможным заказчикам первоначальных опытно-лабораторных изделий нарезного огнестрельного оружия одиночного и автоматического огня — будущие штурмовые винтовки и пулеметы.
Тогда же разработаны перспективные образцы оптических прицельных приспособлений, механизмов наведения и целеуказания.
Появились оригинальные проекты броненосных транспортных средств морского и сухопутного применения.
Проектировались паровые двигатели различного базирования. В том числе и для подводных лодок.
Возникла идея сети железных дорог не только для быстрой переброски войск, но и с целью участия в боевых действиях бронепоездов.
Предтечами военной авиации стали воздушные шары, которые впервые попробовали использовать для ведения разведки и бомбометания.
Старые средства ведения вооруженной борьбы пока не исчерпали себя в первой четверти XIX века, но новые научно-промышленные разработки спешили прийти им на смену. Тем самым военно-технические, экономические, политические предпосылки характера грядущих глобальных войн можно без труда искать и находить в те времена, когда европейские монархические коалиции воевали с имперской и республиканской Францией.
Терминологически наполеоновские войны в мировом контексте взаимосвязанной политики, экономики, международной торговли, науки, системы образования можно обозначить в концепции капиталистического ампира. Так как в ту достопамятную эпоху между собой воевали и сталкивались государственные системы имперского образа действия.
Условную наполеоновскую эру допустимо также именовать первой империалистической войной, чтобы там ни утверждали идеологизированные мыслители.
Строго говоря, в полном соответствии с марксистской методологией именно тогда, а не спустя сто лет, мировой капитализм достиг так называемой империалистической, однако далеко не последней стадии развития.
Потому как, подчеркнем, в конце XVIII — в первой половине XIX веков основные великие империи создавались, укреплялись и укрупнялись, а разрозненные мелкие государства, этносы объединялись в имперские нации. Рушились и разваливались они уже на протяжении XX века без особого ущерба для мирового капиталистического развития.
Подсчитайте, когда и сколько обломков габсбургской Австро-Венгрии были признаны независимыми государствами. Напомним для любознательных: последними стали Чехия и Словакия в 1993 году.
А что уцелело от ганноверской Британской империи при Виндзорах? Ответим: Содружество наций.
И от Российской империи Романовых без Польши, Прибалтики, Финляндии осталось СНГ с натяжкой, если нынешняя РФ в XXI веке не распадется на составные национально-административные части.
О прочих военно-политических имперских системах правления образца прошлых веков и говорить-то сейчас многие полагают неуместным в историческом обобщении.
Вотще историки стараются, если их военно-исторические дефиниции суть сплошные условности. К примеру, Лейпцигское сражение в октябре 1813 года, когда потерепела сокрушительное поражение интернациональная наполеоновская армия, а победили коалиционные войска Австрийской и Российской империй, Прусского и Шведского королевств, назвали Битвой народов.
Добавить бы немного глобализации, побольше средств массовой коммуникации, грамотного народонаселения и кто-нибудь из тогдашних летописцев непременно смог гениально порассуждать о планетарных войнах за мировое господство и жизненное пространство. Или о том, почему же Наполеон I Бонапарт явился странам и народам первым тоталитарным диктатором, развязавшим самую первую мировую войну.
Тут уместно вспомнить, как Уинстон Черчилль, знавший о двух мировых войнах не понаслышке и руководивший, наблюдавший за боевыми действиями вовсе не из исторического далека, многозначительно хоть и мельком обмолвился в своих военных мемуарах. Период с 1914 по 1945 год он как непосредственный участник двух военных кампаний Англии против Германии целых два раза именует единой нескончаемой мировой войной. 20-летнее перемирие не в счет.
Чем вам не Тридцатилетняя мировая война, не правда ли? Ведь и в Столетнюю войну Англия и Франция вовсе не каждый Божий день и год от Рождества Христова воевали между собой.
Возможно, войну 1914–1945 годов будут неделимо и кафедрально полагать мировой и планетарной историки военного искусства впоследствии, когда-нибудь, где-нибудь в будущем, укрупняя и логично, последовательно квалифицируя карликовые конфликты прошлого.
Для этого грядущим аналитикам-баталистам достаточно сопоставить инструментально им современные военные технологии с примитивными боевыми ремеслами и орудиями, не способными глобально и выборочно, может, космогонически уничтожить реального противника, его народонаселение не то что в какой-нибудь звездной системе, но даже на одной отдельно взятой местной планетке, на каком-нибудь задрипанном шарике-глобусе.
Верно и не такое может произойти в грядущие эпохи, не слишком от нас отдаленные? Глобально, галактически для космогонических боевых технологий найдутся и время, и место.