— Это не фольга, — покачал старшина головой на вопрос Ростика. — Ребята сказали, это алюминиевое напыление на капроновую пленку. У них случайно на заводском складе остался рулон, они этой штукой железнодорожные цистерны собирались обматывать для светоизоляции.
Ростик провел рукой по волшебной ткани, принесенной сюда с Земли. Конечно, в этом мире люди такого делать не умели, и неизвестно, когда снова научатся.
Старшина растянул зеркальную ткань на каркасе и получил мягкое зеркало, которое видно было и в городе, скорее всего, даже без бинокля. Потом он стал натягивать вторую рамку над первой. Но теперь вместо зеркальной ткани в хитрые пазы он вставлял темные длинные пластинки, наподобие жалюзи. Собрав общую шторку, закрывающую зеркало, он прямо в середине квадрата установил общий рычаг, способный поворачивать все полосы одновременно. Теперь, стоило этот рычаг потянуть в одну сторону, они все закрывали зеркало, стоило потянуть в другую, они открывали его, и поверхность начинала отражать солнечный свет.
Опробовав свою систему, Квадратный даже свистнул от удовлетворения.
— Значит, это и есть пресловутый гелиограф? — на всякий случай спросил Ростик.
— Солнечный семафор, — ответил Квадратный, вглядываясь то в горизонт, то на Солнце. Наконец, он навел свое зеркало на Боловск, прицелившись через довольно сложную лунку, и проговорил: — Кажется, город на мушке. — Теперь зеркало стояло на вершине холма, наклоненное под сорок пять градусов к горизонту, отражая свет не хуже прожектора. — Придержи-ка конструкцию.
И он ловко, словно заправский сигнальщик, принялся щелкать общим рычагом то вверх, то вниз. Ростик, придерживая телеграфную конструкцию одной рукой, второй поднес к глазам бинокль. На таком расстоянии оптика не очень-то и помогала, но все-таки это было лучше, чем ничего.
— Как они — отзываются?
— Работай, может, отзовутся, — проговорил Ростик.
Шар в бинокль выглядел чуть более крупным, чем простой блик солнца на осколке стекла, но все-таки это был их блик, и от него следовало ждать ответа. И вдруг этот блик стал медленно, не чаще чем раз в три-четыре секунды подмигивать.
— Здорово, они нас увидели! — почти выкрикнул Ростик. — Конструкция-то работает!
— А почему она не должна работать? — солидно отозвался старшина, но было видно, что он и сам не очень-то верил до последней минуты в возможность такой связи. — Давай теперь составлять донесение.
Он написал на песке под ногами несколько слов. Потом принялся последовательно заменять буквы на черточки и точки. Ростику были видны его короткие движения прутиком под ногами, да он и не понял бы их. Намертво обидевшись на свою неграмотность, он решил сегодня же вечером засесть за морзянку.
— Кажется, готово, — решил старшина.
Он вернулся к управляющему рычагу и принялся неторопливо, поглядывая в запись под ногами, выщелкивать свое донесение. Закончив, стал вглядываться в пятнышко белого света на сером, далеком севере.
Пятнышко мигнуло, потом еще раз.
— Диктуй! — заорал старшина и скакнул к своему прутику.
Ростик стал диктовать, не понимая ни одной буквы. Но когда сообщение завершилось, старшина медленно, по буквам, прочитал его и, вполне довольный, кивнул.
— Ну, что? — спросил Ростик.
— Оказывается, они ждали нашего сигнала и заранее получили у начальства на него «добро».
— А конкретней?
— «Ждите три машины на месте связи в полдень послезавтра», — торжественно, почти нараспев произнес старшина.
— Послезавтра? — Ростик подумал. — Интересно, успеем мы набить дичи на три машины?
— Набить-то успеем, а вот освежевать и отогнать мух — с этим возникнут проблемы.
Откуда-то из-за недалекого холма взлетел низкий, похожий на волчий, режущий вой. В этом мире, полном добычи, не могло не быть хищников. Ростик прислушался к этому звуку и вполне философски, как ему показалось, объявил:
— Отгонять придется не только мух, но и кое-кого похуже.
Глава 8
Охота, о которой так страстно вздыхал Квадратный, в этой местности оказалась малоинтересной. Особенно легко было расстреливать трехгорбых жирафов. Они не боялись людей и подпускали их, практически, в упор. За пару-тройку часов Квадратному удалось набить мяса куда больше, чем они могли обработать за полтора дня.