Теперь стволов было куда как достаточно. Почти два десятка автоматов и несколько карабинов. Себе Ростик оставил карабин, он решил, что отныне его целью станут пурпурные и так будет всегда, пока он будет видеть их перед собой или пока они не завалят его. Но об этом он не думал, именно так — не думал.
И конечно, у них было двенадцать противотанковых ружей. Все их пустить в дело было невозможно, просто не было столько опытных стрелков, но шесть-семь человек, пожалуй, могли с ними управиться. И боеприпасов к ним было навалом. Чтобы с ними не возиться, Рост приказал разложить их по солдатским сидорам. Но это оказалось лишней предосторожностью, особой маневренности для первого боя им не потребовалось. Не успели они позавтракать, как сверху прибежал бледный Перегуда.
— Ростик, вы знаете, они идут, — доложил он мягким, откровенно испуганным голосом.
Ростик вышел во двор. Шакалы исчезли, в сером небе висело пять летающих лодок. По дороге от города к обсерватории двигалась длинная колонна. Рост всмотрелся в идущих к ним людей.
— Многовато их для нас, — отозвался Чернобров.
Кто-то сзади испуганно ахнул. Ростик опустил бинокль.
— Это не солдаты, это пленные.
— Зачем тут пленные? — спросил кузнец.
— Наверное, хотят унести продовольствие или демонтировать обсерваторию.
— Они хотят забрать телескоп, — заволновался Перегуда. — Понимаете, он позволяет тут видеть все в округе за сотни километров, это же огромная ценность!
— Эти пленные — главная ценность, — произнес Ростик, стараясь, чтобы его голос звучал потверже. — Отобьем их, и нас станет больше батальона. — Он посмотрел в лица всех собравшихся людей. — Понятно?
Никто не отозвался.
— Тогда так — к бою! И я оторву голову каждому, кто выстрелит раньше меня. Бронебойщики, снимать летунов в упор и не мазать, исправлять ошибки будет некому.
— Это точно, — согласился Чернобров. — Пурпурные нас так исправят, что мало не покажется.
Глава 23
Колонна, которая подходила к обсерватории, при ближайшем рассмотрении оказалась гораздо многочисленнее, чем списочный батальон. Тут была без малого тысяча человек.
Ростик устроился под заваленными конструкциями радиотелескопа с Чернобровом, который тоже изъявил желание бить из противотанкового, и тремя девушками, которые держались вместе и вполне достойно действовали под Квелищевом. Им отвели нехитрую должность заряжающих, но они же, разумеется, должны были сменить Ростика и водилу, если мужички не смогут почему-либо управиться с ружьями.
Колонна подползала все ближе. Ростик опустил бинокль. Хохлушка сказала:
— Конвоиров немного, всего-то десятка два. И они довольно замызганные, так что, если ребята сообразят, им не дадут ни разу выстрелить.
— Колонну ведут не конвоиры, а самолеты эти, хрен их дери!.. Если мы их отвлечем — все будет тип-топ, — отозвался Чернобров уверенно.
Мне бы такую уверенность, подумал Ростик, но вслух не стал ничего говорить.
— Скорее бы, — вдруг произнесла хохлушка.
— Недолго уже, — отозвался Ростик. Он и не ожидал, что его голос прозвучит так спокойно.
До колонны в самом деле осталось не больше четырехсот метров. А до самолетов и того меньше. Но пара из них отошла в сторону ближайших рощ, их действия было трудно предвидеть, но Ростик надеялся, что они струсят и удерут.
— Вы не подумайте, — зашептала вдруг девушка, — я не от страха спрашивала. Я подумала…
— Нет хуже, чем болтовня перед боем, — прервал ее Чернобров. — А мандраж, он у всех бывает. У меня, вон даже у командира…
Неужели они не видят, что я едва соображаю от волнения, спросил себя Ростик. Хохлушка посмотрела на Ростика, должно быть, в ее глазах он не выглядел взволнованным. Чтобы уверить ее в этой мысли, Рост старательно успокоил выражение своих глаз и повернулся к своей заряжающей.
— Если у вас будут дрожать руки, лучше возьмите автомат, я сам буду заряжать, — сказал он.
Девушка сжала кулачки, закрыла глаза, шумно выдохнула и расслабилась. Потом посмотрела на руки. На ее грязной ладони лежали два бронебойных патрона. Они казались чудовищно большими по сравнению с этими пальчиками и колечками, которые вошли в моду незадолго до Переноса. Кажется, их назвали неделькой, по числу дней.
— Не будут, товарищ командир.
Все, теперь уже ничего изменить нельзя. Ростик посмотрел на колонну. До них осталось метров двести, уже можно было разглядеть лица, еще не выражение на них, но лица. Ростик вдруг напрягся, он попытался вспомнить, отдал ли он приказ бить по конвоирам одиночными и строго прицельно, чтобы своих не зацепить? Кажется, отдал… Стало чуть легче. А они говорят, что он спокоен, Ростик усмехнулся.