— А думаешь, у них не хватит боевого задора? — лейтенант сразу посерьезнел. — В общем, взводный, ситуацию ты тонко понимаешь, вот только уверенности тебе не хватает.
Он оглянулся. Чуть в стороне от дороги был взгорок. На нем люди оказывались более на виду.
В эту сторону лейтенант и зашагал. Ростик не отставал от него. За ними следом тихо, как мышь в кладовке, шагал кузнец. Ростик с внезапным сожалением подумал, что так и не узнал его имя. Теперь не время было спрашивать.
Достальский вышел на холмик, потеснив всех, кто стоял тут до него. Ростик оглядел дорогу, колонна медленно и бестолково разбредалась. Ситуацию в самом деле следовало брать под контроль, иначе воевать скоро станет просто некому.
— Солдаты! — почти не повышая голоса, заговорил лейтенант, но его, кажется, услышали. Лица людей, что находились рядом, повернулись к нему, многие стали подходить ближе. — Враг напал на наш город. Мы все это знаем, и все видели, что они пытаются сделать из нас. На своей шкуре испытали.
Кто-то из задних рядов что-то прокричал, но Ростик не расслышал этих слов. Важно было лишь то, что говорил лейтенант. Потому что в этом молодом еще, избитом офицере появлялась какая-то почти мистическая сила, заставляющая людей слушать и подчиняться ему. Она была сначала не очень ощутима, но чем дольше он говорил, тем определеннее она становилась. И скоро Ростик мог уловить ее без труда, как ощущаешь тепло, идущее от печки в мороз, как видишь свет, испускаемый костром.
— У нас есть выбор — два, так сказать, варианта. Первый — разбежаться, одичать, стать жертвой местных бродяг, о которых многие из вас знают не понаслышке. Или стать кормом для панцирных шакалов, их вон сколько развелось. Без оружия, спичек и цели на это не потребуется много времени. И второй! — голос лейтенанта зазвенел. Теперь их слышали все, Ростик в этом не сомневался. — Атаковать и отвоевать назад наш город, наши дома, наши семьи, наше будущее! У нас мало оружия, но мы знаем, что в городе оно есть. А кроме того, оно есть у врага, можно подобрать их ружья, вот такие…
Лейтенант указал на широкоствольное ружье пурпурных, которое держал какой-то веснушчатый паренек, стоящий в первых рядах. Ростику смутно показалось, что он знает этого пацана, но только он был какой-то слишком серьезный.
— Из них вполне можно громить пурпурных и перебежчиков!
— А их самолеты? — спросил кто-то довольно спокойно, без аффектации.
— Да, что делать с этими — самолетами?
— Вы видели, противотанковые ружья справляются с ними.
— Да, ружья должны их пробивать, — горячо заговорил кто-то в толпе, непонятно к кому обращаясь. — Я знаю, был на аэродроме, у них же корпус — скорлупка. Чихнешь, а она уже гнется, консервная банка, честное слово…
— Банку и из автомата возьмешь, а этих…
— Тихо! — рявкнул лейтенант. Потихоньку гомон в самом деле стих. — Выходи строиться. Вдоль дороги! Те, кто хочет достать врага, а не отсиживаться по оврагам — стройся!
— Значит, на город пойдем? — спросил дед, тот самый, что опознал предателей.
Лейтенант посмотрел на него, хмыкнул уважительно.
— Пойдем, отец.
— Вот и правильно.
Старик вышел на середину дороги, стал лицом к лейтенанту с Ростиком и поднял руку в извечном приказе равняться по себе. И это подействовало. Люди, кто посмеиваясь, кто удивляясь, вдруг стали подравниваться под него, а скоро уже и под сложившийся строй.
Как оказалось, таких, кто не захотел оказаться в строю, было мало. И Ростик вздохнул с облегчением. Теперь, подумал он, может, что-нибудь и получится.
Да нет же, не «может быть», а обязательно получится.
Получится — он стиснул зубы и осмотрел строй перед собой. Чего-чего, а людей теперь у них хватало.
Часть V
Пираты Полдневья
Глава 25
Лейтенант вытер потное лицо. Как оказалось, ему этот крик, эта волна энергии, поставившая в строй людей, переживших плен, думающих только о бегстве, тоже далась нелегко. Но вслух лейтенант подумал иначе.
— Самое легкое сделано. Теперь — главное. — Он посмотрел на Ростика внимательно и подошел к нему. — Какой у тебя план?
— План? Какой план?.. Ах, план.
Он оглянулся, рядом никого не было. Вне строя остались только он да лейтенант. Разумеется, сзади стояли еще те, кто отказался воевать, но большинство из них было ранено, некоторые находились в шоке, иные вообще не понимали, что вокруг происходит, таких вести в бой, конечно, нельзя.