По сравнению с первыми заседаниями в этом же кабинете сразу после нашествия саранчи, изменения произошли разительные. Появились два отменных стола, поставленные традиционной литерой Т, с хозяином кабинета вместо верхней точки над ней. Вдоль стен для посетителей ранга Ростика были расставлены широкие креслица с сиденьями из очень хорошего, плотного дерматина. Окна были все вымыты и сверкали привычным полуденным солнцем. Вдоль узкой стены, у потайной двери в личную комнату, стояла пара шкафов. В них были книги. И карты.
Эти рулоны из очень плотной синеватой бумаги, поставленные на торцы, вложенные одна в другую, могли быть только трофейными картами. Ростику жутко захотелось наплевать на приличия и заглянуть хоть в одну из них, но он все-таки усмирил себя и остался сидеть.
Среди присутствующих практически не было незнакомых лиц. Хотя, по сравнению с обычным заседанием, их было существенно больше. Впрочем, теперь Ростик не знал, кто является завсегдатаем этих посиделок, а кого приглашают лишь время от времени.
Вот, например, Вершигора. Его «Известка» давно уже закрылась, но он все равно крутился около этого кабинета, как будто не умел ничего другого, а может, и вправду не умел?
Или, например, Тамара. Ростик точно знал, что его дражайшую тещу не очень-то часто теперь приглашают к обсуждению серьезных проблем, но все-таки сегодня она присутствовала. Так или иначе, Ростику знать все эти нюансы было необязательно, до положения канцелярской крысы он пока не упал… Или не поднялся?
— Так, — Рымолов долгим взглядом обвел кабинет, лица присутствующих. Заседание началось. — Будем трогать, как говорят машинисты. Дондика нет… Значит, — голос Председателя стал задумчивым, словно бы он обращался к себе самому, — его еще не выписали из больницы. Обещал быть, но не пришел, выходит, что плох. Жаль.
— Имейте совесть, Андрей Арсеньевич, — заговорила мама. Ростик даже обернулся на ее голос, а он и не заметил, что она тоже тут. — Всего-то десять дней прошло, как он получил свои раны. А вы…
— Нет, я с медициной не спорю, — поднял руки Рымолов. — Просто работы очень много. Ладно, начнем по порядку. Тамара, что у вас?
Теща даже вставать не стала, с места принялась докладывать:
— С продуктами питания проблем не будет. Никаких. Пожалуй, наоборот, появился некоторый перебор, урожай-то будем собирать для шестидесяти тысяч человек, а сеяли для восьмидесяти. Кроме того, Андрей Арсеньич, ваша тактика, так сказать, поощрения подсобного хозяйства привела к тому, что и с мясом мы… можно сказать, утратили статистику. Особенно по дешевым видам — куры, утки, частично свинина. Складывается впечатление, что у частников они по три раза в неделю плодятся.
— Это хорошо, — Рымолов блеснул глазами. — Хорошо, что мы утратили статистику. И с огородами, я полагаю, во время нашествия ничего не случилось. Значит, все эти свиньи с утками и впредь по три раза в неделю будут плодиться. Особенно у частника.
— Да, сейчас они все в частники перешли, — подал голос Кошеваров. — Даже председатели колхозов и то… Мне кажется, скоро у нас появятся зажиточные.
— Давайте оставим споры по классовым проблемам, — предложил Рымолов. — Я в тысяча первый раз говорю, пока у нас нет денежного эквивалента — ни кулаков, ни богатеев у нас не будет.
А что будет, спросил себя Ростик. Эх, был бы отец, он бы объяснил, как и что в действительности происходит. Во время зимовок они очень откровенно об этом разговаривают. И до многого додумались.
— Тогда у меня всё, — закончила Тамара Ависовна.
— Борис, давай.
— Опять, — начал Перегуда как директор обсерватории, — разгромлена биостанция. Я полагаю, пытаться воссоздать ее еще раз без серьезного, очень серьезного охранения не имеет смысла. Кто-нибудь ее снова развалит, потеряем людей, причем обученных, каких нам некем заменить…
— Погоди, — прервал его Рымолов. — Кто разрушил биостанцию? И почему у нее не было охраны? Мне докладывали, что охрана у нее отменная, не хуже, чем у нас тут, в Белом доме.
— Мы тут сидим, а они все там — на кладбище.
— Ладно, дальше, пожалуйста.
— Обсерватории здорово досталось, но в принципе все основные приборы целы, и мы уже приступили к регулярному наблюдению. Вот радиотелебашню они нам на прощанье свалили, шар смялся и треснул. Придется его чинить и снова ставить. А людей нет.
— Поставим. Не так уж много работы с этим шаром. Дальше.
— Библиотека, разумеется, уцелела. Кроме того, довожу до всеобщего сведения, что научно-техническая комиссия по изучению летающих лодок приступила к работе. Составляются чертежи, определяются принципы работы этих… механизмов.