А Ростику и смотреть было не нужно, как и остальным ребятам. Он знал, что снаружи творится что-то несусветное. Такого плотного огня он еще тут не видел, и, при всем том, такого аккуратного. Били только короткими очередями, стреляли даже одиночными, значит, слова Дондика об экономии патронов были доведены до подразделений. В форме приказов, конечно.
Когда кто-то из старичков хозвзвода приволок несколько котелков с горячей кашей, Достальский появился опять. Он сунулся было в комнату, где работал Дондик, но быстро вышел. Потом посмотрел, как ребята лопали, усмехнулся, сел верхом на дряхлый, скрипучий стул и с нескрываемым любопытством спросил:
— Ну, что видели?
Ростик облизал ложку, как ни хотелось спать, как ни зудела от песка и пыли кожа, а есть, как оказалось, тоже хотелось. Вместо ответа он спросил:
— У вас тут прямо обвал какой-то?
— Прут, как из худого мешка, — кивнул лейтенант. — И не без успеха.
— То есть? — спросил Пестель, не переставая жевать.
— Они окончательно научились раскручивать гайки и уволокли сразу метров сорок рельсов, что торчали из-за проволоки. Теперь пробуют научиться переносить ограждения.
Пестель покрутил головой.
— Вот это да.
— Да, — кивнул лейтенант. — Такое впечатление, что они подсмотрели, как мы разносили их для БМП поутру, и теперь… А, ладно. У вас-то что нового?
Внезапно дверь в соседнюю комнату скрипнула, капитан вошел в комнатуху, сел у керосиновой лампы. Покрутил фитиль, но он и так был вывернут до предела.
— Так. С Чернобровом я поговорю потом, а пока — с вами.
Лейтенант вежливо, не вставая со стула, отталкиваясь сапогами от пола, отполз чуть в бок, чтобы не закрывать капитану обзор.
— Я бы попросил вас, — Дондик серьезно оглядел лица всех присутствующих, избегая смотреть на лейтенанта, — особенно ни о чем не рассказывать.
— Что такое? — удивился Антон. — Почему?
— Это приказ, а не просьба, — резко сказал капитан. Ростик мельком взглянул на Кима. Тот чуть набычился, его и без того корейские глаза стали еще уже. Ростик знал это выражение, так бывало перед дракой или перед особенно сложным спором, в общем, когда следовало не отступать. Получив эту поддержку, Ростик почувствовал прилив уверенности.
— Капитан, — сказал он, умышленно укоротив обращение, — вы ведете себя некорректно.
— Что? — у Дондика, казалось, даже лицо вытянулось.
— Вы не объясняете свои решения, а мы ведь зависим от них. Да и остальные тоже.
В комнате стояла тишина. Внезапно лейтенант поднялся и вышел. Капитан проводил его долгим, задумчивым взглядом.
— Мне бы тоже очень хотелось спросить, — вступил Пестель, не удержавшись. — Вы что, в самом деле считаете, что умалчиваниями можно что-то изменить?
— Да как вы смеете? — впрочем, голоса капитан не поднимал. Может, это еще предстояло.
— А как вы смеете лгать людям своими умалчиваниями? Своим шушуканьем, своей мышиной возней с информацией, которую должны, слышите — должны знать все? — спросил Антон.
Кажется, его понесло. Ростик и не подозревал, что он так умеет.
— Я не думал, что столкнусь с этой проблемой, — как бы сам себе сказал капитан. — А оказалось, что вы такие же, как все интеллигенты… Да вы знаете, с кем разговариваете?
— Знаем, — даже как-то сварливо ответил Пестель. — Но и вы поймите, это не прихоть — потрепаться в солдатской курилке. Сейчас мы спорим о значении информации. И она имеет жизненное значение. Она затрагивает проблему выживания.
— Попросту — будем ли мы жить через пару месяцев или полгода? — пояснил Ростик. Он впервые ощутил, что слишком сложные формулировки могут затемнять ситуацию, а не выявлять ее, но как это исправить, пока не знал.
В этом споре вообще слишком многое получилось экспромтом, слишком многое было не продумано. Ростик не сомневался, что позже они найдут более удачные аргументы, но спорить предстояло именно сейчас, а не потом.
— А я приказываю молчать. И не поднимать панику.
— Не поднимать? Может, давно пора поднять? Чтобы хотя бы рельсы не оставлять противнику, а свернуть их и затащить в город? — спросил Антон.
Пестель подумал и спокойно, явно стараясь перевести разговор в конструктивное русло, проговорил:
— Может, мы бы даже смогли наладить торговлю?
Капитан хлопнул себя ладонью по колену, встал, походил по комнате. Вдруг Ростик заметил, что он умылся. А они-то сидели, как чушки, даже руки перед едой… Почему-то это задело больше всего. Эта секретность оборачивалась бездушием, словно они уже были арестованы.