Первые попадания пришлись в Аду — Ее крейсер дернулся несколько раз, потом из кончика правого крыла в воздух поплыла струйка дыма.
— Метко ее подшибли, — прокомментировал Ким. — Если пауки сообразят, что главную угрозу несем мы, а не треугольники, тогда...
Что тогда могло случиться, он не пояснил, потому что было не до того. Вот теперь он маневрировал, но уже осмысленно, каким-то образом оставляя встречные шнуры горящего воздуха сбоку, или снизу, или чуть сверху. Небоскреб несся на них, почти не увеличиваясь в размерах, но может быть, потому, что общий вид на него не менялся — они все равно оставались сверху.
— Три, два, один... — считал Ким. Потом заорал: — Давай!
Ростик попытался перевести это маловразумительное по смыслу словечко на Единый, но каким-то странным чутьем понял, что аглор не промедлил, из люка-стали валиться стеклянные колбы почти сплошной цепочкой, одна за другой, каждая весом килограммов в пятьдесят. Почему-то Ростику, когда он высунулся в боковое окошко, они показались такими крохотными, что даже непонятно было — что они могут сделать паучиной башне?
Антиграв вышел из пике с разворотом и креном, да таким, что Рост едва сумел вернуться в кресло второго пилота. На миг ему заложило уши, а в плечах и ногах забилась ощутимая боль... Он встряхнулся. Ким уже выровнялся и пытался, по-прежнему петляя, уйти от небоскреба. По ним все еще стреляли, хотя уже не так слитно, как вначале.
Ким вытер пот, выступивший у него под полетным шлемом. Ростик никогда не видел, чтобы его друг так волновался во время атаки, а ведь бывало разное — приходилось брать в лоб во много раз превосходящего противника, вооруженного самыми мощными пушками... Что-то с ним было не то.
— Ким, — строго, даже ворчливо спросил Ростик, — ты чего такой?
— А ты поуправляй этой штукой, — отозвался пи лот, — это же летающая бочка, мишень для самых не умелых... А пауков, у которых есть ружья, тут навалом, может, миллион... И вообще, я считаю, — с неумолимой «логикой» завершил свое высказывание Ким, — если бы мы не отбили большую часть их стволов в битве у Перекопа, нас бы непременно сбили.
Он умолк, Ростик подумал и уверенно сообщил:
— В городе всего-то чуть больше четырехсот тысяч. Из них у башни собралась едва одна десятая часть. А ружья остались только...
— Откуда знаешь? — быстро перебил его Ким. Ростик пожал плечами.
— Ладно, проехали, — решил Ким, полуобернувшись, прокричал назад, словно аглор мог его понять: — Эгей, сзади, как там? Все целы?
Ростик задал тот же вопрос уже спокойным тоном на Едином. Бастен уверенно доложил:
— Сбросил четырнадцать стеклянных емкостей. Видел, как по меньшей мере десять разбилось о стену, но... остальные, может быть, оказались слишком прочными.
Тогда Ростик тоже понял, почему Ким так стремился набрать скорость, — чтобы стеклянные шары, ударившись о стены башни, не скатились вниз, не скользнули невредимыми, а все-таки разлетелись на осколки. Все было правильно, только поведение Кима удивляло.
— Если он сбросил четырнадцать штук, тогда следует лететь к другой башне, — решил Ким. — Колб осталось еще шестнадцать, а из-за двух-трех делать еще один заход — неразумно.
— Да что это с тобой? — в упор спросил Рос гик. — Неужели боишься?
Ким помотал головой, собирая слова в предложение.
— А ты разве не чувствуешь... Как пауки парализуют волю и мешают работать, когда оказываешься неподалеку от них?
Значит, дело было не в примитивной военной трусости и не в арахнофобии, как Ростик стал подозревать. Пауки, как и в битве у отравленного вала, что-то делали с сознанием человека, как-то тормозили его, заставляли подчиниться, отвернуть или вовсе не стрелять в паука, послушно дожидаясь гибели от встречных выстрелов или неминуемой смерти под его мощными, хитиновыми лапами.
— Я ничего определенного не чувствую, — сказал Ростик. — И тебе не советую, а то... Не вывернешь, так и вмажемся в их башню. А нужно еще многое сделать.
Ким передернул плечами, снял шлем и снова вытер пот на шее.
— Тебе легко говорить, — пожаловался он, — ты к акулам прыгал, и еще тебя аймихо тренировали... А что нам, простым воякам, делать?
К нему возвращалась привычка к зубоскальству. Что же, значит, он понемногу приходил в себя. Отойдя от города пауков на пяток километров, взяли курс на вторую башню, которая находилась на юго-востоке. На этот раз Ростик уже видел ее, теперь его сознание было разгружено атакой, смертельной опасностью, удачным ударом по паукам.
Внезапно, одним скачком, около них оказался крейсер Бабурина, и Рост по его маневрам догадался, что следует делать. Он выволок из пространства за их с Кимом сиденьями рацию, покрутил ручку, пощелкал тумблерами. И на миг услышал голос Бабурина:
— ...она докладывает, что возвращается на базу... отзовитесь, как поняли?..
Ростик стал еще более сосредоточенно крутить рукоять и орать в микрофон, что все понял, но, как только связь установится, пусть Бабурин подробнее доложит, что произошло на крейсере Ады... Но он отлично понимал, что связь могла не установиться всю будущую неделю, в Полдневье такое бывало.
— Успокойся, — рассудительно отозвался Ким, — отправимся на ночевку, все и выяснишь.
Рост в самом деле успокоился, отложил почти бесполезную рацию, выглянул в окошко, крейсер Бабурина висел чуть впереди, в его обычно блестящей броне из черного дерева были видны некрупные, но очень неприятные на вид пробоины. Еще больше было подпалин, исчеркавших его лобовые обводы. Количество попаданий, вероятно, исчислялось десятками. Если бы не отменная прочность брони, то даже хоронить с этого крейсера было бы некого, массой выстрелов пауки попросту сожгли бы всех, кто на нем летел.
Оставалось только удивляться, как удачно вышел из этой атаки Ким, ведь не получил ни единого серьезного попадания... Вероятно, пауки отбивались от крейсеров, и догадаться, что именно их весьма невоинственная машинка несет главный груз, предназначенный для разрушения башни, не сумели.
— Следующий раз полетим только на крейсерах, хмуро проговорил Ким, который думал о том же. — Атаковать на этой бочке — чистейшее самоубийство.
— Как скажешь, — согласился Ростик.
Потом они дотащились до второй башни, как и в первый раз атаковали сразу, без «реверансов», как высказался Ким. На этот раз он даже не пытался пикировать, просто заюлил, как и прежде, задергался из стороны в сторону и поднял скорость до максимума.
Рассматривая из бокового окошка, как ложатся бомбы, Ростик едва расслышал из-за давления ветра на уши полувопрос-полуутверждение Кима:
— Он что же, раньше времени стал бомбить? Точно, уже начал, без команды...
Действительно, на этот раз Бастен начал сбрасывать колбы чуть раньше, и они, описав полукруглую траекторию, врезались в нижнюю треть башни. Зато потом хлопнули по верхушке, только три последние залетели за башню и упали куда-то в постройки у ее основания с другой стороны.
Как и прежде, крейсер Бабурина пошел в боевой заход на небоскреб, поливая всю поверхность неприцельным, но очень плотным огнем из всех пушек. На этот раз встречный огонь показался даже не огненным кустом, а слился в подобие огненного костра, полыхающего в лицо... Лишь каким-то чудом тихоходный грузовик Кима и на этот раз не получил серьезных повреждений. Зато от крейсера Бабурина полетели обломки, и Рост, едва они выровняли полет, попробовал на глазок определить, в каком он состоянии.
Бабурин не горел, но тащился боком, очевидно, один из его котлов стал терять мощность. Они легли на обратный курс. Ростик достал рацию, но она была по-прежнему бесполезна.
А Ким, разложив на коленях карту, пытался вычислить самый короткий маршрут до того самого островка в Водном мире, где была назначена точка рандеву и где их ожидал запас новых бомб. Им оставался еще один вылет, чтобы атаковать третью, последнюю башню пауков, находящуюся на востоке от двух других, самую маленькую и наиболее приближенную к океану. А потом?.. Потом придется ждать, решил Ростик.