— Не знаю, — вздохнул Ростик, — в том-то и дело. Но надо быть готовыми.
— М-да, — помычал Ким, — оказывается, нелегко тебе с твоими предвидениями... Так вот, без радости да спокойствия и с катушек слететь можно. Хотя... Это неважно. Главное, чтобы ты знал, что нужно делать. А ты знаешь? — тут же спросил он, наклоняясь к сидящему Ростику.
И прочитал ответ по его понурому виду. Вздохнул, крякнул и пошел к выходу из кабинета. За ним поспешил Шипирик, который решил все, чего не понял, обязательно выспросить у Кима. В последнее время они наладили отношения, решил Рост, даже не глядя в их сторону. Вот только узнает пернатый не очень много. Но винить в этом Росту приходилось только себя.
Глава 28
Как ни странно, это в общем-то не очень эффективное заседание привело к довольно неприятным для Ростика последствиям. К нему на прием стали приходить люди, и в таком количестве, с такими мелкими и в общем-то странными просьбами, что он только диву давался. Казалось бы, почти каждое из подобных дел можно было решить и без его участия, но в целом почему-то получалось, что без его согласия дело не двигалось.
Беда была даже не в отсутствии инициативы и ответственных решений тех чиновников, которые должны были по долгу службы ими заниматься. А в том, что очень уж многие из этих чинуш не понимали, что же, собственно, является их делом. И это мешало Росту заниматься той работой, которую он теперь решил считать своей, — опекой над заводом, оружием, армией и летунами, контактами с другими расами, согласованием решений с Одессой, алюминиевым заводом, подпиткой всех вынесенных из города крепостей, постов и производств, расстановкой людей на ключевые должности. Вместо этого ему приходилось ломать голову, как какому-нибудь мелкому диспетчеру... Потому что именно в этом и заключалась председательская работа по представлению очень многих людей.
Если бы у него не было опыта, приобретенного в решении подобных хозяйственных дел в Храме, если бы у него на это не ушло четыре года, он бы, наверное, не справился. А так все выходило почти нормально, хотя, конечно, кое-какие ошибки случались. Но у него не было желания демонстрировать собственную непогрешимость, свойственную предыдущим Председателям, поэтому исправлять эти ошибки удавалось вовремя, не затягивая.
И все-таки в конце сентября Ростик не выдержал. Он подговорил свою Ладу, она приготовила один из гравилетов, и Рост, почти торжественно объявив, что отправляется с инспекцией на север, улетел в Одессу.
Тут его не ждали, даже, как показалось, немного растерялись, когда он прибыл, но устроили в той же гостинице, которую он еще в первые дни открытия Одессы выбрал как главную казарму и центр местной власти.
Одесса разрослась. Почти с полтысячи ферм окружили город, особенно много их было вдоль местной речки, да и сама речка чуть не в десятке мест оказалась перегорожена плотинками, дающими энергию разным мельницам, механическим кузницам и каким-то прочим мастерским. Только так Ростик и вызнал, что одесситы научились отлично выращивать пшеницу, которая была куда питательнее, чем надоевшая всем фасоль, и одновременно сумели наладить разведение в мельничных запрудах какого-то рыбоподобного существа, похожего на карпа со слабыми, вырожденными ногами. Эти ноги придавали рыбе почти лягушачий вид, но Ростик, отведав ее, понял, что, возможно, никакая морская живность с ней не сравнится. Что было еще более ценно, этих «карпов» очень легко было высушивать на солнышке, и тогда они хранились несколько лет. К тому же за сушеного «карпа» трехноги предлагали невероятное количество своих порошков для каменного литья, а Махри так даже массовые побеги устраивали в Одессу, чтобы поднаняться на фермы, где расплачивались этой рыбой.
Оставалось загадкой, почему Пестель не рассказал Росту об этой местной достопримечательности, тем более что следовало подумать — не вызывает ли эта рыба у трехногих и червеобразных что-то вроде наркотического привыкания? Но в общем это было не очень серьезной проблемой.
Еще в Одессе появилась небольшая, но влиятельная компания пернатых бегимлеси. Жили они неприметно, по улицам расхаживали редко, еду доставляли с полуострова на северо-востоке, но при желании их всегда можно было найти у трех-четырех больших складов в дальнем районе порта, которые они обвили своими гнездами, вынеся их, как всегда, наружу. Здания эти приняли после перестройки совершенно неузнаваемый вид, но одесситы к ним уже привыкли и даже ходили к пернатым в гости, впрочем, со своим угощением. За это бегимлеси помогали фермерам отгонять стаи панцирных шакалов и устраивали облавы на гиеномедведей, если тех в округе становилось слишком много.
Это был совершенно другой, чем в Боловске, малознакомый Ростику мир, с которым он в общем-то был не прочь познакомиться, но... Дондик очень ревниво относился к интересу и желаниям Роста, а испытывать его дружелюбие таким необязательным образом не хотелось.
Помимо пернатиков и временами, как говорили, довольно значительного числа обеих рас Гошодов, в городе появлялись двары. Вот зачем проходили ящеры, похоже, не знал даже Дондик, но с ними мирились, потому что они располагали тремя очень важными ресурсами — ковким деревом, латексом и, конечно, молоком ящерокоров. Впрочем, это Рост знал и сам.
Что Ростика расстроило, так это отсутствие торговли с викрамами. Рыболюди вообще не любили появляться в районе Одессы, хотя чем это было вызвано, никто не брался даже угадывать. Рост подозревал, что те несколько бочек дизтоплива, которое они как-то вылили в море, чтобы отогнать Фоп-фолла, кстати, по его же, Ростика, предложению, каким-то образом изменили качество воды, ставшей рыболюдям неприятной.
Решив, что теперь он знает достаточно, на третий, кажется, день пребывания в прибрежном городе Ростик отправился почти на официальный прием к Дондику, главному тут распорядителю. Он нашел его в какой-то мастерской, где бывший капитан госбезопасности с кучей измазанных чем-то зеленым ребят отстреливал причудливое по форме ружье, отличающееся от обычного оружия пурпурных тем, что у него подача патронов была устроена через пистолетную рукоять, что увеличивало и емкость магазина, и общую надежность при стрельбе, потому что деревянные рамки в таком случае не ломались от не очень осторожного обращения. Дондик, заприметив Ростика, поспешил к нему.
— Ага, Гринев, все высмотрел, чем мы тут живем?
Дондик смеялся, но глаза у него оставались настороженными. Рост быстро перечислил, что он тут «высмотрел», и спросил с деланой, но никого не обманувшей наивностью:
— А я-то думал, что у тебя новые поселенцы и не водятся, а их вон сколько — и пернатые, и двары... Кстати, волосатых в городе гораздо меньше, чем я ожидал.
Дондик вытер руки ветошью и, как бы невзначай увлекая Ростика за собой, вывел из мастерской.
— А их и не было до этой весны. — Он посмотрел на небо и попробовал рассказывать что-то совсем не обязательное.
Вот от подобных разговоров Рост устал настолько, что спросил в упор:
— Как собираешься зимовать? Продуктов хватает?
Они пошли по узким улочкам, похожим на средневековые европейские, как это было нарисовано в земных учебниках истории.
— Собираешься помогать? — Дондик взглянул искоса, его лицо постепенно теряло напряжение, которое возникло, когда Рост ввалился в мастерскую.
— При необходимости и по возможности.
Дондик поздоровался с девицами, дружно прошагавшими мимо с граблями на плечах, словно при исполнении песни «А ну-ка, девушки, а ну, красавицы...» Девицы ответили начальству весело, их голоса высоко отозвались эхом между стенами, похожими на запутанные коридоры.
— Спасибо за заботу, Председатель, но нам... не нужно. Мы на Боловск не рассчитываем. — Было ясно, что думает Дондик не совсем о делах хозяйственных.
А ведь разговор не получится, вдруг понял Ростик. Слишком далеко ушла Одесса от Боловска, и даже не из-за гордости, а просто потому, что неправильное хозяйствование в центре вызвало это вот самое нежелание принимать помощь... и оказаться в долгу.
— Хорошо ты тут хозяйствуешь, — признал Рост, — даже завидно.