— Чему же завидовать? — Дондик насторожился.
— Работаешь с удовольствием, люди к тебе неплохо относятся, перспективы у Одессы... отличные — как тут не позавидовать?
— Только-то? — спросил Дондик. — Ну договаривай, после этой фразы почти наверняка последует про должение со словами «только вот».
— Только вот непонятно, почему ты столько усилий на оружие тратишь?
Ему показалось, что бывший капитан ГБ ожидал чего-то другого.
— Во-первых, мы, по сути, пограничный город. Во-вторых, я не хочу, чтобы мои люди проспали восстание бакумуров или что-то подобное, если такое случится. В-третьих... — Он посмотрел на Ростика, внезапно остановившись. — Сам не знаю — почему.
— Значит, ты тоже ощущаешь? — мельком, словно и не заметив этого взгляда, спросил Рост.
— Что значит «ощущаю»?
— Если бы знал, — вздохнул Ростик, — непременно сказал бы.
— Ага, я давно ждал этого разговора, — вздохнул капитан. — Ну что же, давай поговорим и об этом — о разъединении городов, о внутренней конкуренции, о специализации, которая у каждого поселения сложилась, об этих...
— А давай не будем? — прервал его Рост. — Многое и так понятно, а то, что непонятно, не имеет смысла уточнять.
Они вышли на главную площадь города. Вот ведь молодцы, уже в который раз подумал Ростик, даже некогда сбитую неудачной посадкой гравилета статую над центральным фонтаном восстановили или им все-таки местные трехноги помогли? Так или иначе, статуя находилась там, где ей и полагалось, в центре круглого бассейна с чистой, пресной, питьевой водой.
— Нет, ты не понимаешь... — Капитан, как ни странно, был теперь настроен кое-что довести до логического завершения. — Мы действительно осознаем, что главная тяжесть войны с пауками легла на Боловск. Мы благодарны вам, чтим героев, которые погибли в сражении... Но видишь ли, у нас есть стены, и мы как-то иначе воспринимаем то, что творится за ними.
— Ваши стены не задержали бы пауков и на четверть часа, — буркнул Ростик. — Они лазают по башням высотой более трехсот метров... Вернее, лазали, сейчас башни разрушаются. Так что отсидеться не удалось бы.
— Не бросили мы вас, — сердито буркнул капитан (на людях он пытался вести себя, как и подобает ответственному лицу, со стороны никто бы не заподозрил, что он с Ростиком, по сути, ссорится). — Мы... мы не успели.
— При том, что подготовка к обороне велась почти три месяца? — не поверил ушам Ростик. Снова вздохнул и решился: — Куркуль ты, Дондик. Как всегда, со стороны это выглядит правильно, и даже красиво. Народ живет — засмотришься. А по сути — это возможно только тогда, когда есть Боловск и ребята, которые, жизни не щадя, остановили даже пауков... — Он по морщился, дернул плечом, стряхивая злость. — Ладно, все вышло, как вышло, — закончил Ростик и понял, что больше оставаться в Одессе не хочет.
Как-то они тут в самом деле очень хорошо и удобно для себя устроились. Брали из Боловска то, что им было нужно, но сами ничего толком не предлагали и считали, что так и должно быть всегда. Или в этом сказывался какой-то неистребимый рефлекс колониста, когда метрополия всегда кажется обязанной давать, а вот колония... Трижды подумает, не является ли ее вклад в некотором роде данью, и если это будет похоже на дань, то вполне может и об оружии усиленно задуматься... Грустно.
— Дашь какой-нибудь экраноплан, чтобы до Храма добраться?
— Конечно, — почти с облегчением согласился Дондик, — бери лучший... Когда собираешься отбыть?
— Как можно скорее.
— Тогда я распоряжусь.
Экраноплан действительно оказался очень хорошим, с двумя пилотами, с очень мощными антигравитационными блинами. Рост был уверен, что на такую машину можно было бы усадить до отделения стрелков. Когда Рост в гордом одиночестве в нем располагался, Дондик стоял рядом и почему-то многословно рассказывал, что вот он, Рост, в какой-то своей записке спрашивал о волосатых, но вот ведь какое дело, бакумуры куда-то все в последний месяц исчезли, осталось едва ли с десятую часть. Это уже и на производительности у фермеров сказывается.
— Они на юг подались, в район алюминиевого завода, как мне говорили, — закончил свою необязательную речь капитан.
— Спасибо за гостеприимство, — отозвался Ростик, пожал капитану руку, и экраноплан понесся прямо через залив в сторону Храма.
Тут все было по-прежнему. Винрадка очень обрадовалась, она уже едва выходила из дома. Со странной смесью гордости и чисто женским удивлением перед чудом скорого рождения новой жизни она оповестила, что скорее всего у нее будет двойня. Рост потолкался немного около жены, потом обошел ферму, дом. Потом вместе с Кирлан, которая заметно оттеснила от Ростика Ждо, младшую жену Винторука, они вышли к заливу.
Рост полюбовался морем, видом отдаленной Одессы, в сторону которой, торопясь успеть до того, как выключится солнце, ушел доставивший его сюда экраноплан, вспомнил, как он смотрел на это же море прежде, в годы ссылки.
Все было очень красиво и спокойно, даже на юге, где удалось усмирить нелепую, малопонятную попытку пурпурных вернуть себе заметное в человеческой цивилизации положение. Но что-то оставалось тревожное в самом этом спокойствии.
Кирлан быстро исчезла, причем Рост даже не понял когда. Зато он понял, что уже очень долго сидит в позе медитации аймихо и пытается вызвать Фоп-фолла. Зачем ему это нужно — он и сам не знал. Единственно, в чем он был уверен, когда медитационная отстраненность ушла, что «мечтающий мускул» где-то поблизости, но таится, или, как это следовало бы выразить на Едином, — молчит.
Последующие два дня прошли в совершенно блаженном ничегонеделании. Рост попытался даже развлечь себя чтением проекта Боловской конституции, в которой переписал раздел о том, что деятель, имеющий право влиять на чиновников, какой-нибудь распорядитель, обязан отказаться от частнопредпринимательской деятельности. И усилил раздел о свободе слова, чтобы гражданам было легче контролировать чиновника любого ранга вплоть до Председателя. Еще он много медитировал, слонялся вдоль берега, собирал ракушки и загорал, кормился у Кирлан и любовался Винрадкой. И лишь к вечеру второго дня аймихоша неожиданно сказала ему, что в этом его состоянии «отключенности» и состояла помощь, которую ему оказал Фоп-фолла, вызванный той, первой еще медитацией.
Рост попробовал выяснить, как и почему это вышло, но Винрадка довольно быстро положила неинтересному ей разговору конец, а сам Рост был так расслаблен, что не стал настаивать.
Они сидели за ужином, обильным и вкусным, когда над их головами вдруг взревели моторы гравилета. Рост вышел за дверь, прихватив по давней привычке пистолет пурпурных. Но это оказались лишь Ким и Ева на уже знакомом Ростику крохотном антиграве. Пилоты выглядели такими усталыми, что сразу разговор не получился. А загребного, бородатого верзилу из людей, пропыленного и пропотевшего так, что его сразу пришлось отправить купаться в море, принялась обхаживать Ждо, и на этот раз Кирлан не протестовала.
Кима с Евой усадили за стол и стали впихивать в них еду. Ким жевал, глядя перед собой остановившимися глазами. Ева оценивала Винрадку, но не явно, вероятно, стеснялась проявлять слишком пристальный интерес.
— Какие новости? — спросил, наконец, Рост, когда первый голод гостей был утолен.
— Пестель слетал к Катериничеву и высказал мнение, что по некоторым признакам этой зимой будет жуткий борым, — сообщила Ева. Устало пожевала, продолжила: — Пауки дерутся, не переставая, их убежища «тают» уже в отдаленных районах. Пестель считает это подтверждением догадки, что они переносят «замазку» на ногах.
Выключилось солнце, пришел загребной, взбодренный и чем-то тайным очень довольный. Рост зажег несколько факелов, чтобы столовая была хорошо освещена, видеть лица пилотов показалось ему очень важным. Когда напряжение стало невыносимым, Ким вдруг выпалил:
— Рост, как всегда, черт тебя подери, ты оказался прав... — Он поднял голову, встретил взгляд Ростика и стиснул зубы. — Я их видел. Это что-то очень большое, в океане, недалеко уже, не дальше тысячи километров.